Среди общего веселья один за другим следовали тосты: «За Францию!», «За республику!», «За капитана!», «За Северный полюс!»
После пира состоялся концерт. Были и сцена и занавес. Матросы не робели, пели песни, аккомпанировал им на пианино лейтенант Вассер, с ходу подбиравший нужные мелодии.
Но никто не имел такого успеха, как Летящее Перо. Он исполнил песенку герцога из «Риголетто», начинающуюся словами «Comme la plume au vent»[77].Окончание этой строки звучит как «плюм-о-ван», что означает «летящее перо», а, как мы уже знаем, это прозвище Форена.
— Браво, парижанин! Браво! Здорово поешь! — Матросы так долго аплодировали своими заскорузлыми от работы руками, что Артуру пришлось исполнить песенку трижды.
— Теперь ясно, откуда у тебя прозвище. Оказывается, ты пел в опере? А молчал!
— Нечем хвастаться… Печальная это история…
— Расскажи! Расскажи! — стали просить отовсюду.
— Однажды мне пришла в голову забавная мысль выступить в опере в славном городе Орлеане, в роли герцога Мантуанского.
Только я начал петь мою любимую арию, как зрители, будто наскипидаренные, повскакивали с мест и освистали меня. Что там было! Контракт, разумеется, со мной сразу расторгли, к великой радости соперников, которые тут же прозвали меня Плюмованом — Летящим Пером.
Из Орлеана я отправился в Буэнос-Айрес, но и там меня постигла неудача: не заплатили за работу.
Надо было как-то жить, и я устроился поваром, хотя совсем не умел стряпать… Меня снова выгнали!
Пошел работать в парикмахерскую, одному отхватил нос, другому ухо, опять неувязка, пришлось сдать оружие.
Во Францию вернулся кочегаром на трансатлантическом пароходе, чтобы оплатить проезд… И мне понравилась эта работа.
Восемь лет проработал у топки и вот теперь удостоился чести скромно трудиться на благо славной экспедиции нашего храброго капитана.
Такова моя история.
Нечего и говорить, рассказ Летящего Пера имел не меньший успех, чем его пение.
Веселье не прекращалось. Патриотические песни сменялись лирическими, а то и непристойными. Напоследок Дюма спел своим зычным басом провансальскую песню. Ему горячо аплодировали, хотя никто не понял ни слова.
Потом стреляли в цель на призы. Призы были ценные, среди них пенковая трубка. Меткий стрелок Тартарен от волненья промахнулся, а Артур Форен, который даже в балаганном тире не мог попасть в кружок, на сей раз не сплоховал. Он выиграл трубку и великодушно преподнес ее своему другу механику Фрицу Герману. Тот время от времени грозил кулаком в сторону немецкого судна, обещая его разгромить, чтобы достойно закончить праздник. Накануне, когда эмоциональный эльзасец увидел «Германию», он в сердцах сломал свою трубку, так что подарок парижанина пришелся весьма кстати.
