Кочегар вылез, стуча зубами от холода.
— Ну-ка, посмотри, цело ли стекло на часах? — сказал парижанин.
— Стоп! — скомандовал капитан, бросив взгляд на нормандца. — Тебе надо переодеться, парень!
— Спасибо, капитан, на ходу обсохну! На Ньюфаундленде такое часто случалось!
Прибежал доктор.
— Сейчас же разденьте этого героя и разотрите как следует! А то, чего доброго, схватит воспаление легких! Быстро! Разожгите спиртовку, распустите льдинку в кастрюле!
С Гиньяра, бывшего почти без сознания, вмиг сняли одежду, уже затвердевшую на морозе.
Д’Амбрие с Артуром Фореном с такой силой растирали его, что едва не содрали кожу.
Бедняга наконец задышал, и его положили в спальный мешок.
Когда вода закипела, доктор всыпал в нее немного чая и влил изрядную порцию рома.
— Пей потихоньку, — сказал он Гиньяру. — И чтобы ни капельки не осталось. Жив будешь, не бойся, только впредь не лезь потный в воду, береги свою шкуру! А вы, — обратился Желен к остальным, — старайтесь не потеть, не делайте лишних движений. Сейчас опаснее, чем зимой. Новички, отправляясь в поход, стараются потеплее одеться, перегреваются и быстро остывают. А от этого бывает ревматизм и плеврит. Если искупаетесь, как этот парень, отбросьте ложный стыд! И делайте все, что мы сделали с Гиньяром. Ведь он мог умереть на ваших глазах, не приходя в сознание.
— Вот уж не думал, что можно так легко отдать концы, — задумчиво произнес парижанин. — Выходит, это похуже солнечного удара на экваторе, а ведь Гиньяр — матрос, не какой-нибудь неженка!
К счастью, все обошлось, только задержались в пути на два часа. Зато успели позавтракать. Случай с кочегаром послужил уроком матросам, неосторожным, как дети, и очень беспечным. Особенно Констану Гиньяру.
Он занял место в арьергарде и теперь был внимательным, старательно избегая предательских ям.
Солнце больше не уходило за горизонт, но когда по времени наступил вечер, на льду поставили палатку, и после сытного ужина усталые, по трое в мешках, улеглись спать. Капитан лег вместе с доктором, а Угиук устроился прямо на льду.
В этот день прошли десять морских миль, что равняется восемнадцати километрам.
