Небо неожиданно прояснилось. Ветер разогнал тучи, и над разбушевавшимся морем засверкало солнце.
Вдали, у 77° северной широты, показался мыс Парри. Он напоминал огромное ребро кита, пробитое ударами льдин.
Ветер вздымал с прибрежных скал целые пласты снега, и они разлетались в воздухе сверкающей пылью.
Величественное и грозное море гудело, с грохотом и треском ломался лед. Айсберги, сталкиваясь, разбивались вдребезги и исчезали в море, словно испарялись.
За мысом виднелась гряда черных скал, с них бурей сорвало снежный и ледяной покров, а рядом, пенясь, вздымались фонтаном высокие волны.
Но вот наконец, после жестокой двадцатичасовой борьбы со стихией, шхуна обогнула мыс и медленно вошла в свободный ото льдов пролив Мерчисон.
Затем прошла между островами Херберт и Нортамберленд и направилась к фьорду Петерховик. Продолжая плыть вдоль берега, «Галлия» достигла мыса Санмарец, и к этому времени буря начала стихать.
Капитану Джорджу Нэрсу при хорошей погоде удалось пройти от мыса Йорк до мыса Александер за двое суток, д’Амбрие в бурю затратил на это четверо суток.
На другой день, 12 июня, шхуна прошла в двух с половиной милях от острова Зутерланд, оставив его по правому борту, и приблизилась к мысу Александер, который поднимается над уровнем моря на четыреста двадцать семь метров и вместе с мысом Изабель, расположенным по другую сторону пролива Смит, образует как бы ворота в него.
Обходя мыс Александер, шхуна так к нему приблизилась, что можно было различить пласты бурого грубозернистого песчаника и базальтовую колонну на вершине.
С великими трудностями «Галлия» вошла во фьорд Порт-Туле, и он принял ее под свою защиту.
Прочно закрепив парусник на якоре, капитан приказал команде взять собак и высадиться на берег. Почуяв лед под ногами, собаки, засидевшиеся в загоне, с радостным лаем разбежались во все стороны.
На берегу матросы обнаружили следы первой зимовки экспедиции доктора Хэйса:[68] куски ткани, ледорезы, консервные банки, бутылки, веревки, рыболовные снасти.
Поднимаясь по левому берегу фьорда, покрытому льдом, они встретили три жалкие лачуги, сложенные из булыжника, скрепленного землей и замерзшей водой. Значит, здесь изредка останавливались кочевники, хотя казалось, что в этих местах могут жить лишь полярные животные.
И наконец, что особенно интересно для антрополога, под пластом льда многовековой давности, сорванного недавней бурей, оказалась древняя стоянка, точнее то, что от нее осталось, определить ее возраст, даже приблизительно, было невозможно.
