Через пять минут шлюпка причалила к «Галлии».
Артур легко вскочил на борт, где его с восторгом встретили товарищи.
Гиньяра доктор велел отнести в лазарет и туда же попросил прийти парижанина.
— Прошу прощения, доктор, но, с вашего разрешения, я лучше пойду в топку, там и согреюсь!.. Хорошенько пропотею, и вся простуда пройдет!
— Ты прав, мальчик!.. Но после того, как согреешься, зайди все же ко мне!
По дороге в машинное отделение Артуру встретился капитан. Он посмотрел на подчиненного сияющими глазами и протянул ему руку.
Летящее Перо так смутился и оробел, что не мог вымолвить ни слова, только с почтением вложил свою руку в руку капитана.
— Мой храбрый Форен, — проникновенным голосом произнес д’Амбрие, — приношу тебе благодарность от своего имени и от имени всего экипажа.
Исполненный гордости, парижанин приложил руку к матросскому берету, по-военному отдал честь и пошел к люку.
«Чего не сделаешь с такими помощниками, — подумал капитан, направляясь в лазарет. — Я непременно дойду до цели!»
Нависшую над шхуной смертельную опасность лишь чудом удалось избежать, и это заставило команду удвоить бдительность, что по мере продвижения к Полярному кругу было просто необходимо.
В полынье, по которой шла шхуна, скапливалось все больше льдов, но вода не замерзала. Морозы все еще держались, однако солнце лишь ненадолго скрывалось за горизонтом. Постепенно становилось теплее. Наступили белые ночи. Еще немного, и начнется бурное таяние льдов.
Шхуна давно миновала фьорд Арсук, где находятся знаменитые копи криолита[45], называемые Ивигтут, прошла Фредериксхоб, Фискенесс и, наконец, Готхоб[46] — второй город южного инспектората[47], унылый и еще более холодный и пустынный, чем Юлианехоб.
Пересекли шестьдесят пятую параллель.
Но как ничтожны были результаты этого трудного и утомительного пути!
Даже в эти три месяца белых ночей, когда солнце не переставало светить над ледяной пустыней, туман не рассеивался.
Приходилось постоянно лавировать из опасения натолкнуться на льдину, останавливаться, иногда даже отходить назад, и все ради того, чтобы на несколько минут широты продвинуться к цели!
Все это изматывало силы экипажа.
Следует заметить, что туман не поднимался высоко над водой, и, забравшись на мачту, можно было любоваться чудесной, ни с чем не сравнимой картиной полярных льдов, освещенных солнцем.
Ловкий, как матрос-марсовой[48], капитан залезал в корзину на грот-мачте, откуда вел астрономические наблюдения, и пришел к выводу, что переход за Полярный круг был совершен 30 мая.
