Часть масла выплеснулась из лампы, но осталось еще довольно много. Я зажег огонь и побрел по коридорам, которые раньше проверял только кончиками пальцев.
Лабиринт был небольшой, недостаточно большой, чтобы заблудиться. Я вспомнил храм богини весны на склоне горы. То был маленький храм юного божества, и лабиринт ненамного превышал его размеры, может быть, в два раза, может быть, в три. Правда, ничто здесь не напоминало храм; по крайней мере, те храмы, которые я видел. Здесь не было ни наоса, ни пронаоса, ни алтаря, ни статуй богов. И самое главное — не было опистодома, места для хранения храмовых сокровищ. Был только лабиринт, система коридоров зачем-то выдолбленных в твердом камне.
Халдей бы догадался о его предназначении, за исключением одной вещи. В задней части лабиринта, дальней от входной двери, коридор был шире и тщательнее отделан, чем остальные. Здесь пол шел под уклон и конец коридора являлся самой низкой частью всего лабиринта. Здесь осталась большая лужа глубиной несколько дюймов, явно недостаточных для того, чтобы покрыть кости, скапливавшиеся в течение многих лет и оставшиеся лежать на месте после того, как иссяк Арактус.
Черепа истончились, как яичная скорлупа, бедренные кости больше напоминали белые палочки, острые кончики изогнутых ребер поднимались над поверхностью темной воды. Сколько времени понадобилось реке, чтобы сточить эти кости? Пятьдесят лет? Сто? Как долго они лежали здесь, и сколько их было раньше? Я опустил палец в воду и вздрогнул от холода. Как могли все эти люди уйти на поиски, не оставив после себя записей? Почему Дар Хамиатеса еще не был найден, если столько людей знало, что он здесь? Свет моей лампы отражался от поверхности воды, пряча некоторые кости в тени и высвечивая другие, все еще сложенные в форме руки.
Я отступил назад от черной воды. Потом вернулся, чтобы снова проверить каждый коридор на случай, если я что-то упустил. Там не было ничего вообще, но только при свете лампы я разглядел, как много здесь стекла Гефестии. Стены были пронизаны его жилами дюйма в три шириной и десять-двенадцать длиной. Встречались куски в два и даже три фута шириной. Они были совершенно черными, но в глубине переливались разноцветными огнями в лучах моей лампы.
Они были настолько похожи на окна, что я приложил руку к черной поверхности, чтобы заслонить отражение и попытался всмотреться в таинственную глубину, словно мог увидеть что-то за стеной.
