Дни потянулись уныло и однообразно. Вадим ходил на работу, как бывало и раньше. Только если раньше рвения в нём не присутствовало и грамма, то сейчас было отмечено всеми, кто работал в связке с ним, а особенно под ним: Зорин словно с цепи сорвался. Пользуясь отведенными ему полномочиями, он как старший смены, отрабатывал эту должность на сто и пять процентов. Принимал смену строго, все, что по описи, и всё, что не касалось этой описи. Разбитая чашка на кухне, например, могла послужить поводом внутреннего разбирательства между сменами.
— Ты, чего, Николаич? — Удивился старшак сдающей смены. За месяц с лишним они успели подружиться с Зориным и как-то даже выпивали по случаю. Но никогда таким Зорина он не помнил.
— Ты чего ветер поднимаешь из-за какой-то чашки? Ну, уронили ребята, подумаешь, херня какая! Ты по описи предъявляй, если, что есть! Ты, чё не в духе то? Баба не дала, что ли?
Зорин обжёг взглядом.
— Ещё раз, Сеня, коснёшься этой мутной темы: дала, не дала, сам у меня будешь выглядеть, как эта чашка. Понял?!
И приняв молчание, как должный ответ, добавил:
— А кухонную посуду, в комнате приёма пищи, доукомплектовать! За счет вашей смены. В следующий раз смену не приму. Всё!
Такой же коленкор происходил и внутри смены. Вадим был немилостив к любой осечке со стороны подопечных. Любая мелочь, любой незначительный косяк мог вывести его из равновесия. Всего лишь две недели потребовалось, чтобы смена Зорина по показателям стала самой образцовой. Во время его дежурства не было прожжённых от сигарет столов, поскольку пепельницы были везде и всюду. Сортиры могли похвастаться нетронутыми стенами кабинок, и порча имущества была сведена на нуль. Зорин вел учёт каждой табуретке, и сам в конце дежурства, с ручкой проходил по подконтрольным участкам. Такая вышколенность могла бы служить примером для остальных сменщиков, если бы всем не было ясно, что это дисциплина держится на деспотизме старшака. Рядовые охранники буквально выли под его гнётом, а многие из них писали заявления о переводах, под начало других бригадиров.
Даже Ринат Ильдарович, однажды, заметил:
— Не ласков ты с ними, Вадим. Жалуются люди. Крепко, говорят, ты их за горло взял. Знаешь, сколько у меня заявлений?
— Догадываюсь. — Сухо обронил Вадим. — Скажите, Ринат Ильдарович, я справляюсь с обязанностями старшего?
— Справляешься. И справляешься лучше всех. Твоё дежурство даже завсегдатаи узнают по почерку. Это хорошо, Вадим! Но может, стоит, всё-таки, как-то мягче? И в дисциплине должна быть умеренность. У нас всё-таки не армия…
