Всё же он увидел ЭТО. Крик помог ему вырваться из сна и убежать от зрелища. Виктория запоздало тормошила плечи.
— Всё, всё, Вик, не сплю. — Зорин поднял чугунную голову, рывком присел.
— Зараза!
В висках неприятно отбивал пульс. На душе было тяжко, мерзко, как будто нахлебался помоев. А ещё к горлу подкатила тошнота, совсем как ТАМ, после увиденного. Зорин шатко прошёл в ванную. Постоял, наклонившись к раковине. На рвоту не тянуло. Вадим стал делать глубокий вдох, задерживая дых и медленно выдыхая. Дурнота отступила, и он поплёлся назад.
Виктория, как и в прошлый раз, сидела в кресле, в ночной рубашке, подобрав под себя ноги. Горел ночной светильник.
— Вадим, тебе плохо?
Глаза её большие, тревожные, смотрели с долей страха.
— Так. Виски давит. — Произнёс он, делая массирующие движения пальцами. — Сейчас пройдёт.
— Вадим, ты плохо выглядишь, может, вызовем врача?
— Не надо! Сейчас, уляжется.
Где-то внутри, микролампочкой, вспыхнуло раздражение, стало пробираться выше. «Стоп». Куда? Я задушу тебя!» — Мысленно обратился Вадим к кому-то, не иначе как к своей злости. Вдох. Задержка. Небольшой выдох. Ещё сильней вдох. Не дышим. Теперь сильный выдох. Так.
Раздражинка, в виде чёртика, замерла где-то на подступах, в раздумье, двигаться дальше, или сдохнуть прямо тут. Пограничное состояние между гневом и спокойствием.
— Вадим, я тебя прошу… Так больше нельзя! Я свихнусь скоро. — Прорвало вдруг Вику. — Я умоляю тебя, съезди, запишись на приём! Не понравится, бросишь, уедешь. Ну, попытайся хотя бы…
«Да, придётся, видно, съездить». — Отрешённо подумал Зорин.
Чёртик, почуяв, что контроль ослаб, поднялся чуть выше. Внутри стало закипать.
— Себя не жалеешь, так пожалей меня! Я сама скоро с тобой на пару кричать буду. Да что ж, мне всё не везёт с мужиками! Первый ходил, всё молчал, себе на уме. Теперь другой случай…
Вспышка гнева затмила разум.
— Не сравнивай меня с наркоманом!!! — Заорал Зорин.
Бешенство перекрыло все шлюзы.
— Я не торчок! У меня другое! Слышишь?! Друго-е-е!!!
Вика испуганно съёжилась в кресле. Вадим, обхватив голову, уже ладонями массировал виски. Затем вскочив, прошёл на кухню. Достал из шкафчика бутылку красного. Выдернув пробку, жадно припал к горлышку. Отдышался. Снова припал. Всё. Хватит.
В желудке разошлось теплом, поднимаясь к верху. Голове стало легче, и злость как всегда испарилась. Он взглянул на часы. Было без двадцати шесть. Через час менять смену. Вадим вышел в зал. Не в кресле, не на диване, Виктории не было. В ванной горел свет, дверь была заперта изнутри, а ещё шумела вода. Монотонно, не так, когда моются. Зорин знал, она пошла туда плакать. Но сейчас, у него не было сил просить прощения, утешать. Он упал на живот, зарываясь лицом в подушку. «Потом. Отдежурю, куплю цветы. На коленях пообещаю лечь в этот грёбанный центр. И надо думать, лягу. Хватит действительно». — Думал он, закрывая глаза. Кошмар дважды не беспокоил, он это знал.
