— Попробую, — неуверенно выговорил тот. — Мне понадобится фотографическая карточка покойницы. — Он встретился взглядом с Вяземской. — Достанете?
— Да-да, конечно, я постараюсь ее отыскать. Завтра же вечером, с разрешения Анечки, наведаюсь к ним домой… Господи, — с горечью проговорила хозяйка, — почему же я сама не догадалась провести такой сеанс?
— Я только одного понять не могу, — поднявшись из-за стола и разминая затекшие ноги, изрек Морис Гюстен. — Какой толк от всего этого? Ну, положим, мы выясним фамилию некоего Леонида, проживающего по адресу: Екатерининский канал, 25, и что с того? Кто поверит, что его подручный застрелил известного на всю Россию фабриканта? То же самое и с Анечкой… Даже если нам станет известно имя преступника, как мы сможем доказать его вину? В полиции нас засмеют!
— Насчет этого, господа, не извольте беспокоиться, — нарушил молчание граф Брунн. — Я лично знаком с одним из весьма влиятельных полицейских начальников. И в случае надобности найду возможность получить нужные сведения.
— Что ж, это меняет дело, — согласился француз. — Отчего бы и в самом деле не попытаться?
— И все-таки завтра с утра пошлю секретаря в адресный стол, — скорее себе, чем другим, пообещал Чертоногов. — Пусть выяснит, что за Леонид там жительствует…
— Да-с, заинтриговали, нечего сказать, — усмехнулся Шмулевич. — Вы уж, Эразм Львович, если узнаете что-либо интересное, не премините известить Фаину Мелентьевну. А мы, в свою очередь, ей протелефонируем. — Он поднялся и, склонив голову перед хозяйкой, изрек: — Пора, пожалуй, и домой.
Его примеру последовали и остальные. Прощаясь, гости выходили в переднюю, одевались и откланивались.
Вяземская, чувствуя неловкость за упрек в адрес Ардашевой, все не отпускала новую приятельницу, болтала обо всем на свете и угощала ее то французскими конфектами с ликером, то мармеладом, то в который раз потчевала чаем.
Часовая стрелка напольных часов неумолимо приближалась к цифре 11, и Фаина Мелентьевна, уступив просьбам гостьи, вызвала по телефону таксомотор.
— И все-таки, дорогая моя, я вам искренне завидую, — мило проворковала хозяйка. — Вы подцепили красавца.
— Простите? — подняла от удивления брови Вероника Альбертовна.
— Я имею в виду Побединцева, Клима Пантелеевича.
Ардашева лишь молча повела плечом.
— Ну, хватит, душечка, — положив руку на запястье подруги, проворковала Вяземская. — Все мы не безгрешны. На днях он дожидался вас в вестибюле. Его заприметила Пелагея. И даже ей он понравился! А вчера Клим Пантелеевич пожаловал к нам. Он хочет пошить костюм. Я и ткань ему подобрала. Признаюсь, он — загляденье! Даром что статский. Ему бы очень пошел генеральский мундир. Но мои чары разбились о его неприступность. И давно у вас… роман?
