Повернувшись к изумленному дворнику, он спросил:
— И давно это здесь?
Шлыков почесал за ухом и признался:
— Сказать затруднительно.
— А что, если с того самого времени, когда случилось нападение на Анну?
— Очень даже может быть. Сугроб высокий уже с неделю. Я думал, придет время — растает.
— Ясно. А теперь ведите меня к тому месту, где вы ее нашли.
— Да вот там, прямо перед воротами. Они были закрыты. А он, душегуб энтот, в сторону побег.
— Вы совсем не разглядели его?
— Да как увидишь? Метель. Да и в башлыке он был. Я, почитай, раз десять уже полиции об этом долаживал.
— Так-так, — глядя себе под ноги, пробормотал Клим Пантелеевич и принялся ковырять тростью снег. На свет Божий появился серебряный гривенник. — Ага! — как мальчишка обрадовался статский советник. — Вот вам и прибавка к целковому. — Он подтолкнул тростью монетку к ногам Архипа. — Прибыток!
— Балуете вы меня, барин!
— Берите-берите!
— Благодарствую. — Он поднял находку и выговорил раздумчиво: — И когда же эта писанина-то появилась?
— Вчера.
— Вчера? Нет, вчера никак не могет быть. Не…
— Однако же вчера вы куда-то отлучались. Ведь так? — неожиданно спросил Ардашев, глядя Шлыкову в глаза.
И тот, не выдержав острого взгляда, признался:
— Да, был грех. К Митьке ходил чаевничать.
— Вот! В этот момент надпись и появилась. Вы, кстати, ее не трогайте. Полиция может заинтересоваться.
— Понятное дело. — Он почесал за ухом и спросил: — А что, ежели ее раньше нацарапали?
Статский советник покачал головой:
— Никак невозможно. Второго дня метель была. Ветер с Невы дул — как раз на стену мело. Днем солнышко выглянуло. Снег смыл бы все. Или потеки бы остались, на худой конец. А тут, как видите, будто недавно выводили.
— Так, может, шуткует кто?
— Может… — Ардашев вынул жестяную коробку, положил в рот леденец и, не прощаясь, направился к ожидавшему его таксомотору.
