Записки цирюльника | страница 83
Глава XXII
О выборах и некоторых веселых вещах
Движение против повышения цен разрасталось. Во многих местах оно переходило в открытые боевые выступления широких масс трудящихся.
Любопытно проследить поведение Муссолини в этот период. По поводу беспорядков в Генуе в связи с протестами против спекулянтов Муссолини пишет в своем «Пополо д’Италиа»: «Необходимо применять расстрел к этим акулам наживы». В Дальмине фашисты заняли предприятия Грегорини, и опять Муссолини произносит речь против разбогатевших на войне:
— Демократия, экономия — вот наш девиз! Мы требуем учредительного собрания и на вопрос: «Монархия или республика?» — отвечаем: «Республика!»
Муссолини плывет по течению и даже не прочь возглавить волну протеста. После речи Турати он пишет: «Редко итальянский парламент имел счастье слышать программу, до такой степени стройную, серьезную и продуманную, как речь Филиппо Турати». Тогда он пытался еще объединиться с наиболее «благоразумными» социалистами. После Ливорнского раскола социалистической партии (1921 г.) он пишет: «Итальянская социалистическая партия освободилась в Генуе в 1892 году от анархистов. Теперь она очистилась от коммунистов». Презабавные поклоны он еще отвешивал тогда социал-реформистам.
Рабочее движение ширилось, росла и наша организация. Еженедельник «Лотте нуове» выпускал специальное приложение, занятое нашей хроникой. Вместе с успехами росла и ненависть к нам местной буржуазии. Теперь все усилия ее были направлены на то, чтобы выселить нас из помещения бывшего клуба. В сентябре кончался срок найма помещения, и тогда нас законным образом можно было выставить на улицу. Мы усердно подыскивали новое помещение, но напрасно. Враги наши рассуждали так: «Когда эти проклятые социалисты не будут иметь места для своих собраний, тогда они поневоле рассеются». И прилагали все усилия, чтобы мы не могли ничего отыскать. Положение становилось серьезным. Особенно зол на нас был комиссар общественной охраны, старавшийся донимать нас всеми способами.
Как-то раз я отправил ему уведомление о предполагавшемся митинге и шествии; через двадцать четыре часа после этого ко мне в парикмахерскую явился полицейский и предложил мне следовать за ним в комиссариат. Почтеннейший комиссар д’Аванцо не отличался большим умом, но любил быть точным. Он протянул мне бумагу и сказал:
— Прочтите и подпишите.
Я сел и прочел следующее:
«КОМИССАРИАТ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОХРАНЫ ГОРОДА ФОССАНО
По вопросу: Уведомление о митинге и шествии.