В первый же день один из чемоданов у него украли. Он огорчился, но не надолго.
— Что за красавицы в Риме! Что за памятники! — восхищался он.
Вернулся я в Пьемонт через Флоренцию. В Эмполи мы встретили поезд с тяжелоранеными. Слепые, безногие, безрукие, некоторые неописуемо изуродованные. Барыньки из Общества гражданской мобилизации на этот раз не рискнули появиться со своими папиросами и конфетными коробками.
На всех станциях залы третьего класса до отказа набиты солдатами, ожидающими отправки на фронт. Все те же знакомые картины, только с более потускневшими красками. В Турине на станции разбрасывались листовки против русской революции, которая «предала союзников». Много позже, в период захвата фабрик, десятки тысяч этих листовок были найдены в несгораемых шкафах «Фиат»[60].
В Фоссано, к крайнему моему изумлению, меня не задержали, и комиссар не прочитал мне обычной нотации.
Немного спустя, 4 ноября, вечером, специальный бюллетень генерала Диаца, преемника Кадорны, сообщил о заключении перемирия.
Победа! На улицы высыпал народ, казалось, все сошли с ума, только спекулянты и поставщики хмурились. Для них мир значил конец бешеным прибылям, конец безудержной наживе. Значил еще хуже того: отчет перед уцелевшими, ответ перед пролетариатом.
Итак, мир! Солдаты, весьма медленно демобилизуемые, расходились по домам с «пакетами одежды», единственной военной добычей, которой могла похвастаться победоносная армия. Знаменитые пакеты содержали смену белья и отрез на костюм, все это завязанное в бумажный платок, на котором была изображена карта Италии с Тренто и Триестом на ней!.. Обидная ирония! Даже на «пакетах» наживались поставщики, обманывая «солдат-победителей» и государство: и белье, и платье не выдерживали носки.
По городам и селам Италии группами проходили то победители — «славные солдаты Италии», то побежденные — военнопленные. И те и другие одинаково оборванные, одинаково грязные, с общим выражением голода и страданий на лице, с общей у всех походкой насмерть утомленных людей. Вся разница в том, что у одних был знаменитый пакет, а у других его не было.
Перед Италией вставала перспектива безработицы, запущенные поля, неоплатные долги всей страны… Инвалиды, сироты, старики, оставшиеся без кормильцев… пятьсот тысяч убитых солдат, убитых «врагом» или расстрелянных Грациани и Кадорной. К этому еще надо прибавить детей, умерших от недостатка питания, тысячи погибших от «испанки» или павших в уличных боях на первых, неумело построенных баррикадах…
