По календарю была как будто весна. Люди послушно сбросили теплые пальто, истопники прекратили работу, но дождь за окном становился все холоднее. А в помещении царило приятное тепло. Здание, правда, не отапливалось, но новая дама сердца Буасси презентовала ему электрокамин, эдакую симпатичную штуковину с вентилятором, которую Буасси удалось протащить сюда в портфеле контрабандой. Новая дама?… За два года ей посчастливилось вытеснить всех остальных, и теперь уже не было сомнений, что рано или поздно Буасси на ней женится — это было так же несомненно, как и назначение Бришо. Бог знает, как этой толстой стареющей женщине удалось взять верх в сердце Буасси над прочими стареющими толстухами. Может, именно тем, что послала электрокамин, когда было холодно. И кофе, чтобы ее дружку не приходилось пить бурду, и вкусные домашние сандвичи, чтобы не тратил деньги на всякую гадость.
— Ну, а твое какое мнение? — Теперь Буасси обратился к Шарлю Бришо — немного более уважительным тоном, чем несколько недель назад.
— К шефу приходил один субъект и сделал заявление. — Шарль с удовольствием отметил, что даже Альбер прислушался. — О подстрекательстве к убийству.
— И шеф его не вытурил?
— С ним было четверо журналистов. А тот тип — адвокат и представляет какую‑то группировку, которая требует запретить проведение матчей.
— На каком основании? — вознегодовал Буасси и выпрямился. — Кому не нравится, пусть не ходит. Немного развлечься и то нельзя — сразу завидовать начинают!
— Хорош адвокат, если не знает, что шеф ничего не может сделать, — с удовлетворением заметил Альбер. Он любил указывать на людские промахи, в особенности если эти промахи делали адвокаты.
— Тертый калач, — ответил Бришо. — Выкопал какой‑то закон стопятидесятилетней давности о запрещении дуэлей.
— Но ведь это не дуэль!
— Дуэль то, что ею называют.
Шарль потянулся за стаканом в ящик, Буасси привычным движением вытащил термос. Они всегда вместе пили сваренный толстухой кофе и поедали ее сандвичи, а потом шли в кафе напротив Главного управления, чтобы есть там гадость и пить бурду. Альбер грустно смотрел на них.
— Но субъект приходил не ради этого, — продолжал Бришо как ни в чем не бывало. — Сказал, что явился с заявлением. Мы его вежливо выпроводили, а теперь, если на тех чертовых соревнованиях кто‑нибудь в самом деле умрет, все шишки повалятся на наши головы.
— Думаешь, кто‑нибудь действительно помрет? — Буасси копался в письменном столе в поисках запасного стакана.
