- Зачем… - Начал он медленно произносить. – Зачем ты снова начал пить?
- Ну я…
- Я понимаю, много всего произошло, но алкоголь очень плохо на тебя действует.
- Как и на всех…
- Особенно на тебя.
- Прости. – Я всё не решался посмотреть ему в глаза. – Правда, прости. Я сам не понял, как начал выпивать. Это само…
- Это называется алкоголизм, а ты – заядлый алкоголик. Тебе в университете было мало? Тебя чуть не выгнали!
- Прости. – Снова повторил я, не сводя глаз со штор, наглухо перекрывших окна, так что я даже не знал какое сейчас время суток.
- Как дела у Алессы? Когда её выписывали, она выглядела очень неважно. Мне казалось, её стоило оставить под наблюдением ещё на неделю.
- Я не знаю как дела у Алессы. - Сухими ладонями я потёр лицо, а потом мой взгляд всё же упал на брата, и в его глазах замерло что-то.
- Что значит – ты не знаешь? Когда ты последний раз её видел?
- Последний раз я её видел в больнице три недели назад.
Нож, которым Алистер чистил яблоко, соскользнул и поранил ему пальцы, но это нисколько его не обеспокоило: на лице, а, в особенности, в глазах читалось всё ещё непонятное мне что-то.
- Ты хочешь сказать, что эти три недели ты живешь здесь? В отеле? И знать не знаешь как твоя жена?! – Его голос сорвался на крик, отозвавшийся резкой болью в моём сердце. – Мать твою, Сайлекс, у неё был выкидыш! Она в депрессии! Ей нужен уход! Она может покончить с собой!
- Если она покончит с собой, я точно узнаю…
- Сайлекс! – Он вскочил со стула и схватил меня за шкирку. Даже сквозь мягкую обивку кресла я почувствовал сильный удар. – Ты совсем сума сошел! Она твоя жена!
- Можно подумать, я хотел на ней жениться! – Не выдержав, я тоже закричал, но от этого хватка Алистера стала только сильнее.
- Что б тебя, - прорычал он сквозь плотно сжатые зубы, тряхнув меня ещё раз, - хотел ты на ней жениться, или нет, но вы – супруги, и ты за неё отвечаешь! Джейсон очень помог нам, и доверил тебе свою дочь, а ты запил и бросил её одну?!
Я посмотрел на Алистера и понял, что речь здесь идёт не только о его жалости к Алессе. Да, брат много добрее меня и сочувствия у него много больше. Я видел этого много раз и прекрасно отдаю себе в этом отчет. Но в этих его криках в мой адрес звучали отнюдь не доброта и сочувствие, в них крылось что-то большее.
- В чём дело? – Мой голос вдруг стал спокойным, а взгляд Алистера изменился и он отпустил воротник моей рубашки.
Он сделал несколько шагов назад, но не сел на стул, а отошел в другую, более просторную, часть комнаты. Сначала он усмехнулся, а потом на его глазах мне привиделись слёзы.
