Когда мы только приехали в Дорию, моими стараниями умер не один смотритель, прежде чем мне, наконец, удалось направить мысли одного из них таким образом, чтобы нас не объявили в розыск и дали нам право на свободное передвижение по стране. Тех четверых смотрителей границ барьера пришлось бы прикончить в любом случае: они видели, как я прорезал в куполе линию, расширил её и впустил нас с братом. Никто не должен знать о том, что такое вообще возможно. Правда, один из тех смотрителей скончался на месте от сердечного приступа. Выглядел он лет на сорок, а на его идентификационной карточке были полные семьдесят. Прелести генома.
Чтобы поменять направление мыслей, не нужно их читать, достаточно их видеть. До того, как у Алистера родилась такая безумная идея, я и помыслить не мог, что мысли человека можно рассматривать как сложную систему функций, и что, более того, у этих функций есть направление. Голова Мэг проста. Не знаю, как она попала в ассистенты к Алистеру, но сейчас ею чётко руководило неосознанное ею вожделение. Интересный феномен. Она не знает, что хочет меня, и просто волочется за мной. Найти самый плотный из доминирующих сейчас в её голове потоков мыслей и ещё парочку рядом с ними, и я просто чуточку повернул их.
- Хотя, знаешь, - она сделала шаг назад, - схожу ка я к Тэнн. Она не вышла вчера, мало ли, может что случилось. И живёт она тут неподалёку. – С каждым словом она была всё дальше и дальше от меня. – Пока, Сайлекс!
Глава 10.
Меня разбудил звонок телефона. Пока я спал, он выпал из кармана и закатился под диван, и чтобы ответить на звонок, мне пришлось бы не только встать, но ещё и двигать его. Ну или можно просто проигнорировать этот жуткий звук и подождать, пока трезвонить перестанут. Трезвонить не переставали. Должно быть, это Алистер.
- Внемлю, братишка!
- Немедленно приезжай в больницу. – Протараторил он, явно взволнованный, а я ещё не до конца проснулся чтобы вспомнить о том, что случилось накануне. – Как можно быстрее.
- Да что случилось то? Уже есть результаты анализов?
- Они не нужны, - по ту сторону слышался гул и топот, - мой прибор в университете не барахлил.
Эти слова подействовали на меня лучше ледяного душа. Я схватил пиджак, завалившийся за кресло, и тот час вылетел из дома. До этого момента, я готов поклясться, мне было плевать на этого ребёнка и на его мамашу. Но сейчас перед глазами мелькали ужасные изображения, что получил аппарат УЗИ, и мне стало плохо. Плохо настолько, что я влез в забитый людьми вагон электропоезда и мне было абсолютно наплевать, как на меня смотрели люди. Какое мне до них дело? Пусть смотрят, пусть завидуют, какое это вообще имеет значение и почему меня это так пугало раньше? Память о том, что растёт в утробе Алессы – вот что важно, и вот что по-настоящему пугает.
