Роды произошли до срока; крошечная недоношенная девочка прожила всего несколько часов и умерла, ни разу даже не заплакав.
Когда, еще через неделю, вернулась «банда», Джерико среди них не было. Смайти, его правая рука, рассказал, что он погиб в случайной перестрелке в Нью-Мексико; сочувственно пожал Лесли плечо: «Ты держись… держись!»
Той же ночью она ушла с ранчо — обратно, домой, в Форт-Бенсон.
Донесшийся откуда-то шорох в который раз заставил ее оглянуться, но сзади никого не было, лишь ветер, закрутив маленьким смерчем сухие листья, гнал их по дороге. Все еще озираясь, она шагнула вперед и вдруг, при следующем повороте головы, увидела стоявшего на обочине, совсем близко от нее мужчину.
Это было так неожиданно, что она на миг обомлела. Рука метнулась к ножу, но выхватить его не успела — страшный удар по затылку бросил Лесли ничком на асфальт. На спину навалилась какая-то тяжесть, и весь мир провалился во тьму.
Когда она очнулась, то первым, что почувствовала, была боль. Болел затылок, и каждое, даже слабое движение головы усиливало эту боль стократно. Болели и руки, и спина, в которую упиралось что-то твердое, и ноги.
Руки и ноги были связаны, в ноздри бил душный запах бензина. Вокруг было темно, твердую ровную поверхность, на которой она лежала на боку, ощутимо потряхивало. Рядом — внизу, сбоку, везде — что-то шумело и дребезжало.
Она в машине, и ее везут куда-то — понимание этого пришло к Лесли вместе с новым приступом беспамятства.
Следующий раз она очнулась оттого, что на лицо обрушился поток холодной воды. Кто-то схватил ее за плечо и больно затряс, допытываясь:
— Эй, ты живая? Живая?
Руки ее по-прежнему были связаны за спиной. Пару секунд Лесли прикидывала, стоит ли показывать, что она уже пришла в себя, но потом открыла глаза. Прямо перед ней стоял на коленях мужчина — тот самый, что был на обочине; она узнала скуластое лицо с прищуренными глазами и растрепанные темные волосы.
— Ты живая? — снова спросил он.
Не отвечая, Лесли повела взглядом вокруг.
Рядом стояли еще двое, но чтобы увидеть их лица, нужно было задрать голову — черт, больно! — поэтому она удовольствовалась зрелищем сапог и штанов из темно-зеленого холста.
— Это твое? — рявкнул позади нее грубый голос, и перед носом появилась рука с арбалетом. — Отвечай!
— Мое.
— Сука! — удар в спину был еще болезненнее из-за своей неожиданности. — Убийца! — пинки посыпались градом, Лесли зажмурилась и сжалась в комок, пытаясь защитить лицо, подумала: «Если в затылок попадет — все, каюк!»
