Милорд Лайонелл безнадежно махнул рукой, лицо же Коркорана при словах дяди озарилось ангельской улыбкой.
— Ваши леса — сокровище. Завтра с утра я прогуляюсь там.
При этих словах лицо Клемента Стэнтона, и без того недоброжелательное, налилось гневом, леса сегодня в особой цене, однако, он ничего не сказал. Мистер же Коркоран поинтересовался состоянием крохотного подвальчика под боковой лестницей. Там раньше хранился садовый инвентарь. Дядя не будет возражать, если он на время своего визита воспользуется этим помещением для сушки растений и дистилляции масел?
Мистер Хеммонд ничуть не возражал и тут же дал домоправителю указание снабдить племянника всеми нужными ключами.
Мужчины за столом были хмуры и подавлены. Девицы же — все четыре — смотрели теперь, не отводя глаз, только на одного мистера Коркорана, и Стэнтон, замечая очарованный взгляд мисс Софи, устремленный на её кузена, мрачнел ещё больше.
При этом было заметно, что внешность мистера Коркорана, хоть и вызвала единодушный восторг девиц, однако несла в себе нечто сдерживающее и подавляющее. К этому человеку почему-то невозможно было обратиться с излишней фамильярностью, как немыслимо было прикоснуться к нему, и даже просто смотреть на него не отрываясь девицам было трудно — и они невольно то и дело опускали глаза и отводили их в сторону. Но колдовское и завораживающее обаяние, почти животный магнетизм этого мужчины тут же заставляли их снова и снова бросать на него изумлённые и восторженные взгляды — и снова опускать глаза.
Доран не мог, тем не менее, не заметить, что младший племянник милорда Лайонелла нисколько не стремится быть любезным ни с кузинами, ни с их гостьями и, порой из вежливости задавая вопросы, не пытается даже выглядеть заинтересованным сбивчивыми и взволнованными ответами. В нём, несмотря на красоту, проступала странная суровость, твердость жестов, он нисколько не хотел нравиться и подстраиваться ни под чье мнение, и соглашался с каким-либо высказыванием только тогда, когда сам считал его правильным. Он ни разу не обронил ни одного комплимента, избегал галантных оборотов, вместо «я имел счастье познакомиться» говорил «я знаком», вместо «мне представилось удовольствие знать» говорил «я знаю», если же ему доводилось ронять нечто салонное, тон его был ироничен и насмешлив.
При этом Доран, помня высказанное мистером Кемпбеллом обвинение, внимательно приглядывался к племяннику графа. В поведении мистера Коркорана не было ничего такого, что наталкивало бы на мысль об abomination, кроме рафинированной красоты, — но это, воля ваша, не доказательство. Доран обратил внимание и на того гостя Хеммондсхолла, обвинения в адрес которого сомнений не вызывали. Мистер Нортон, впервые казавшийся по-настоящему оживлённым, то и дело вступал в беседу с приезжим, восторгался им, до небес расхвалил последнюю постановку любительского спектакля в клубе, где мистер Коркоран сыграл Гамлета, ронял восхищенные комплименты, с удивительным постоянством не замечавшиеся Коркораном. Боже, какая была постановка! Ведь ему аплодировали стоя!! Об этом спектакле разговоры не смолкали несколько месяцев!!
