Паскалопол молитвенно сложил руки на груди и сказал:
— Домнишоара Отилия, приказывайте. Я получил от Костаке разрешение похитить вас в любое время.
Отилия уклонилась от ответа и спросила:
— У вас в имении есть лошади? Смогу я стать амазонкой?
— Есть, есть, как же, я приготовил для вас одну, совсем смирную.
— А у меня единственное желание — спать на сене,— сказал Феликс. — Я провел на сеновале всего несколько часов во время одной экскурсии в деревню, и с тех пор скошенная трава кажется мне самым лучшим ложем.
— И я хочу пойти в сарай, — подхватила Отилия,— там, должно быть, очень мило.
— О, насчет этого не тревожьтесь, — успокоил ее Паскалопол,— сена у нас вдоволь. Но, надеюсь, вы не будете пренебрегать комнатой, которую я приготовил для вас. Там есть и рояль, а ведь в сарае вы его не найдете...
— Паскалопол, у вас во всем столько шика! —с восхищением воскликнула Отилия.
— Когда вы отдохнете, вы сможете погулять по имению,— сказал Паскалопол Феликсу. — Я распоряжусь, чтобы вам приготовили бричку, а если хотите, даже смирную верховую лошадь... и провожатого... Здесь вы быстро станете наездником.
Феликс поблагодарил, но не дал никакого ответа. Он заметил, что Паскалопол предлагает ему развлекаться одному, без Отилии. Это его огорчило, он надеялся, что пребывание в усадьбе поможет ему стать ближе к девушке. Паскалопол посоветовал гостям отдохнуть после обеда часок, пока он займется делами, и, взяв их обоих под руки, повел по галерее. Феликса проводили в его комнату.
— А теперь я отведу вас, — сказал Паскалопол Отилии.
Однако немного погодя, когда Феликс выглянул в окно, он увидел, что Отилия прохаживается под руку с Паскалополом в глубине сада, отделявшего дом от квадратного двора с сараями. Паскалопол весело смеялся, наклоняясь к Отилии так близко, как это только было возможно во время ходьбы. Феликс испытал сильнейшую досаду. За последнее время он все яснее чувствовал, что им с Отилией предназначено идти рядом, одним и тем же путем. Он хотел бы скорее достигнуть совершеннолетия, сделаться очень богатым, взять Отилию под свою защиту и предложить ей все то, что с такой легкостью предлагал помещик. Он твердо решил последовать советам Отилии, стать знаменитым врачом, стать кем угодно, лишь бы прославиться. На столе у окна стояла чернильница и лежало несколько листов бумаги. Феликс сел и, глядя издали на Отилию, принялся каллиграфически выписывать:
«Отилия, Отилия, Тилия, Тили».
