Феликс не высказал по этому поводу никаких соображений. Отилия красноречиво вздохнула, подняв глаза кверху, точно мадонна на картине Карло Дольчи.
— Ох! У тети Аглае двое детей: Тити и Аурика — барышня, которую ты видел вчера вечером. Она бережет их как зеницу ока. Избави тебя бог задеть их. У нее есть еще одна дочь, она замужем или что-то вроде этого. Да, скажи, пожалуйста: тебе понравилась Аурика?
Феликс сделал неопределенный жест.
— Берегись ее, потому что она мечтает о женихах и влюбляется в каждого, кто ей встретится.
Отилия кончала наматывать шелк и теперь, мурлыкая итальянский романс, чинила перчатки.
— Кто этот вчерашний толстый господин? — осмелился спросить Феликс.
Девушка подняла на него негодующий взгляд.
— Леонида Паскалопол толстый? Почему же это он толстый? Да, в самом деле, он немножко толстый,— задумчиво признала она. — Я скажу ему, чтобы он похудел.
— Он тоже дядя? — скрепя сердце рискнул осведомиться Феликс.
Отилия залилась звонким смехом.
— Дядя? Если б это было так! Он не дядя, он... приятель папы.
Лицо юноши погрустнело, и поэтому Отилия пустилась в подробные объяснения:
— Ты не знаешь, какой он добрый, Паскалопол, и как он богат! У него огромное имение в Бэрэгане и верховые лошади. Он обещал подарить мне одну. Ах, как мне хочется иметь роскошную коляску с парой красивых лошадей! В этом столько шика! Если бы к нам не приезжал Паскалопол, мы бы страшно скучали. Папа не слишком приветлив и дома бывает редко. Ты никогда не скучаешь? А я скучаю! — Отилия вздохнула. — Иногда мне хочется просто выть от тоски, и тогда я вымещаю все на рояле. Знаешь, я поступила в консерваторию, но ничего еще не решила окончательно. Мне хотелось бы попасть в драматический класс. Драма! Стать актрисой, иметь поклонников. Но мне сказали, что у меня недостаточно звучный голос. А как по-твоему?
Отилия встала на скамейку, вытянула руки и замогильным голосом продекламировала:
Это вы — потомки римлян? Вы слюнявые уродцы! [6]
Стоя на скамейке, она заметила в кухне Марину.
— Марина, у тебя есть утюг? — крикнула она издали.
— Есть, есть, — ворчливо отозвалась служанка. Вскоре Отилия в присутствии Феликса, которого она и не помышляла освобождать из плена, гладила тюлевое платье, напевая шансонетки Фрагсона. Окончив гладить, она приложила к себе платье, как фартук.
— Надеюсь, оно мне пойдет! Хочешь, примерим? Давай примерять!
И, опять схватив Феликса за руку, Отилия бегом потащила его по двору и затем по лестнице наверх, в свою комнату. Здесь она без всякого стеснения стащила с себя через голову легкое домашнее платье, оставшись в нижней юбке, которая держалась на плечах с помощью двух лент, и надела белое тюлевое платье. Похожая на белую бабочку с трепещущими крыльями, она протанцевала несколько па менуэта, насвистывая мелодию, и, взявшись руками за края платья, присела перед Феликсом в глубоком реверансе. Потом Отилия увлеклась разговором и забыла об оставленных в беседке вещах. Она и Феликс сидели на большом диване перед ворохом фотографий, альбомов и всяких безделушек, которые она вытащила из ящиков и свалила сюда. Скрестив по-турецки ноги, Отилия рассказывала Феликсу о каждой вещице.
