— Что? — спросила развеселившаяся Джорджета. Тити, весь в поту, повторил предложение.
— А что говорят ваши родители?
Теперь Тити, уверенный в благожелательном отношении Аглае, решился ничего не делать тайком.
— Мои родители это одобряют. Только надо, чтобы они с вами познакомились.
Джорджета засмеялась. Рассудок подсказывал ей, что она делает глупость, но странное чувство толкало ее на неверный путь. В один прекрасный день она позволила Стэникэ и Тити отвезти ее к Аглае. Феликс об этом ничего не знал. Симион принял Джорджету с распростертыми объятиями и сказал апостольским тоном:
— Будь благословен твой приход на Масличную гору! Удивленная девушка вопросительно посмотрела на Стэникэ, но тот повел ее дальше. Аглае с подчеркнутым вниманием, словно опасаясь обмана, оглядела Джорджету с ног до головы. Зато Аурика впала в экстаз.
— Ах, как вы красивы, домнишоара! — воскликнула она. — Мама, это будет счастьем для Тити.
Аглае допросила Джорджету обо всем, прозрачно намекнула, что ее невестка должна быть порядочной девушкой, а не развратницей, выпытывала, есть ли у нее приданое. Стэникэ проявил необычайное присутствие духа, он лгал, отвечал за Джорджету, приукрашивал факты, генерал в его устах превратился в «дядю генерала», шантан — в театр. Джорджета являлась чудом благоразумия, выдающейся актрисой, которая вместе с Тити создаст типичную артистическую семью. Джорджета после такого допроса пожалела о своем визите, хотя и испытывала странное удовольствие от того, что к ней относятся серьезно, вводят ее в семью, целуют в щеку. Она как бы играла в неизданной пьесе. Тити с мрачным видом, который предвещал бычье упрямство, так хорошо известное Аглае, заявил:
— Мама, я хочу жениться на домнишоаре Джорджете.
— Милая, не я выхожу замуж, а он женится, — сказала Аглае. — Вы ему нравитесь — его дело. Будьте счастливы, это самое главное. Я не спрашиваю, кто вы и откуда пришли.
В безразличии Аглае таилось жало, которое укололо Джорджету, и именно поэтому она решила во что бы то ни стало переменить свое положение. После этой встречи Стэникэ принялся раздувать пламя с обеих сторон. Джорджета, говорил он в одном месте, имеет приданое, кое-какие деньги (что было правдой) и генерала-покровителя. Тити, говорил он в другом, получит дом и некоторую сумму денег — что опять-таки было правдой. Аглае так свыклась с мыслью об этой женитьбе, что, хотя неизвестно какими путями, узнала кое-что о Джорджете, начала одобрительно относиться к сватовству Тити. Она гордилась, что в их семью войдет «артистка». Тити разумный мальчик, он слушает маму. Стоило кому-нибудь хоть немного усомниться в порядочности Джорджеты, как Аглае язвительно заявила:
