— Вы немного торопитесь. Старик бодрый, еще достаточно крепкий. Возможно, что это приступ гликозурии, при артериосклерозе так бывает. Я не вижу ничего серьезного.
— Клянусь памятью моей матушки, — сообщил, возвратившись в дом, Стэникэ, — доктор сказал, что у вас ничего нет. Он великолепный врач, чудеса творит!
— Ведь я говорил тебе, что совершенно здоров. Дайте мне поесть.
— Ну уж нет, — запротестовала Аглае. — Ты же слышал, надо соблюдать диету!
— Скотина ваш доктор! — и Симион, злобно ухмыльнувшись, принялся быстрыми шагами ходить по комнате.
— Дайте ему поесть, — поддержал его Стэникэ, убежденный, что это может ухудшить состояние больного.
Аглае, которую доктор уверил, что Симион здоров, совсем перестала следить за мужем. Ей было все равно, чем он болен, она лишь хотела избежать осложнений, которые нарушили бы спокойствие в доме. Все лечение Симиона сводилось к диете, и это было легко выполнять. Пусть он соблюдает диету, а к ней, Аглае, пусть не пристает.
— Вы не знаете важной новости! — таинственно возвестил Стэникэ. — Феликс...
— Что с домнулом Феликсом? — загорелась любопытством Аурика.
Феликс развернулся вовсю, он далеко пойдет. Теперь, после Отилии, он нашел великолепную, девушку, некую Джорджету, куртизанку-люкс, ее содержит один генерал из высшего общества. Чего там, я своими глазами видел их вместе, вез в экипаже. Девушка к нему благоволит. Превосходный парень Феликс, не падает духом.
— Какой ужас! — переменившись в лице, с отвращением сказала Аурика.
— Распутник! — заявила Аглае. — И отец его был хорош молодчик! Хоть бы он не вертелся около Тити, еще испортит мальчика. Не знаю, не был ли и он замешан в этой истории с братьями Сохацкими.
— Этот парень не сваляет дурака, — разбередил ее раны Стэникэ. — Он и не посмотрит на прошлое, если Отилия не выйдет за Паскалопола. Закроет на это глаза, женится на ней, дядя Костаке оставит им все состояние, кое-что даст и Паскалопол в возмещение нанесенного ущерба. Чудесно!
Аглае побагровела от ярости и прикрикнула на Стэникэ:
— Замолчи же наконец! Хватит тебе паясничать! Какое мне до этого дело? Как это Костаке сможет оставить ей свое состояние? Разве что удочерит ее, если посмеет!
Да? Вы так полагаете, дорогая мама? А такой вещи, как завещание, по-вашему, не существует? Что вы скажете о продиктованной Паскалополом красивой бумаге, в которой дядя Костаке завещает все своей любимой Отилии?
— Оставь меня наконец в покое, — закричала потерявшая терпение Аглае, — оставь меня в покое! Пусть делают что хотят и убираются все к черту! Ведь у меня нет никого, кто защитил бы интересы мои и детей. Симион? Этот трутень целый день крутится без толку и знать не желает ничего, кроме еды. Ты адвокат, но; видно, зря брюки протирал, сидя за книгой. Хвастался, что все сделаешь, все устроишь!.. Каким это образом? По вине моего сумасшедшего брата родительское имущество попадет в чужие руки. Это что ж, по закону?
