Конунг резко отвел руку, и Бран напоролся на его взгляд, как на острие кинжала.
— Ты будешь мне приказывать, щенок? — рявкнул конунг. — Ты приказываешь мне?!
— Отпусти, — повторил Бран. Торгрим отвел глаза и, повернувшись к Дэвайну, велел:
— Эй, ты! А ну, иди сюда.
Дэвайн, кажется, и не думал спорить. Он встал с пола и, с трудом переставляя ноги, приблизился к конунгу. Дернув пленника к себе, конунг приставил к его горлу лезвие меча.
— Ну, давай, щенок, приказывай мне, — ответил конунг. — Поглядим, как теперь запоешь!
— Конунг, не делай этого, — тихо взмолился Дэвайн. — Прошу тебя, не надо.
— Заткнись, собака, — конунг тряхнул пленника. Лезвие меча впилось Дэвайну в кожу. Брызнула кровь.
В глазах у Брана помутилось, краем слуха он уловил свой собственный яростный вопль. Ярость выбросила вперед его руки. Напрягшиеся пальцы нацелились на конунга.
А потом случилось то, что неминуемо должно было случиться.
Воздух задрожал как марево в степи, рванул волосы, жаром дохнул в лицо. Конунг внезапно вскрикнул и отшвырнул меч, точно насекомое, что ужалило его. Поднял руку. На ладони багровел свежий след от ожога.
Меч упал на пол. Полежал мгновение, а потом вдруг ожил. Раздвигая стебли соломы, заскользил по полу, по направлению к Брану. Тот протянул руку — и меч, будто живой, сам прыгнул в его ладонь. Клинок тот час засиял, налившись серебристым лунным светом.
— Не тронь его! — прорычал Бран. — Не тронь его, пес! Дай ему уйти!
Конунг прижал к груди пораненную руку. На лицах людей испуг смешался с любопытством, никто, кажется, толком не понял, что произошло.
— Чего встали? — заорал на дружинников конунг. — Чего глядите? Идиоты! Возьмите его! Быстро, я приказываю!
Дружинники вынули мечи.
— Нет! — Крикнул Дэвайн. — Стойте!
Но они, конечно, не послушались.
Дружинники бросились к Брану, и тот молниеносно вскинул руку. Яркий свет струился между пальцев — словно он держал в ладони солнце. Яркий свет прорезал полумрак, и воинов сбила с ног неведомая сила. Подхватив, проволокла по воздуху и швырнула о нары. Ударившись головами, они потеряли сознание, кровь потекла из ран и закапала на грязную солому.
Солнце в руке у Брана пылало. Люди вокруг застыли, не смея пошевелиться.
— Грязный пес! — заорал Бран. — Ты сам этого хотел, пес! Ну, так на, получай! На, н-на, получай!
— Бран! — крикнул Дэвайн. — Сынок, остановись!
Но было поздно, смысл слов уже не доходил до Брана. Я сильнее вас, пела в нем ярость. Все, что он видел, была ярость. Все, что слышал, была ярость. Кроме нее, на свете не осталось больше ничего.
