Этими томами завершается публикация эпистолярного наследия Л. Н. Толстого.
В. Г. Чертков — известный деятель «толстовства», самый близкий друг Л. Н. Толстого в последние двадцать пять лет его жизни, сделавший больше других для собирания и сохранения всех — вплоть до мельчайших — памятников мысли и творчества Л. Толстого, наконец издатель его запрещенных царской цензурой произведений, организатор и первый редактор настоящего Полного юбилейного собрания сочинений Толстого.
На протяжении многих лет близости Толстого с Чертковым — с начала 80-х годов и до смерти писателя — между ними шла, прерываемая только периодами личного общения, интенсивная переписка.
Письма Толстого к Черткову (1897—1910 гг.), впервые полностью публикуемые, вводят нас в атмосферу последнего десятилетия жизни писателя, когда Толстой, порвавший со своим классом и перешедший на сторону народа, является одной из центральных и притягательных фигур эпохи. Весь мир знает Толстого и прислушивается к его слову, Ясная Поляна становится целью паломничества со всего света. В. И. Ленин называет Толстого «зеркалом русской революции» и после его смерти пишет, что «его мировое значение, как художника, его мировая известность, как мыслителя и проповедника, и то и другое отражает, по-своему, мировое значение русской революции».>1
Автор «Воскресения» и «Живого трупа» встает со страниц его писем к Черткову, единоверцу-«толстовцу», как человек, положивший себе непосильную даже для гения задачу — разрешить отвлеченно-религиозным путем весь тот перепутавшийся узел социальных противоречий и беззаконий русской дореволюционной действительности, разрубить который смогла только пролетарская революция.
В этих письмах виден великий художник, чье реалистическое искусство далеко выходит из рамок декларируемой им в эти годы аскетической теории, художника, у которого до конца дней роятся замыслы новых произведений и который постоянно думает о своем мастерстве и о проблемах воздействия художественного слова на сознание людей.
Перед нами также во весь рост встает человек — Толстой на склоне его лет; эти письма исчерпывающе раскрывают перед читателем драму его старости.
Даже разлитая по письмам специфическая «толстовская» смиренность не может скрыть кипучей и щедрой на чувства гениальной человеческой личности Толстого, который, по словам М. Горького, завершает «целый период истории своей страны».>2
К середине 90-х годов XIX века Толстой прошел великий жизненный путь — великий по неизгладимым следам в духовном развитии человечества, а также по той поразившей современников сокрушающей ломке, которой он подвергнул свою жизнь, свой быт, взгляды на жизнь и даже само гениальное художественное творчество, источник его всемирной славы.
