яд!
(Толкает ее ногой.). >35 Ты не толкайся. Лежи смирно. Пусти.
. Не хочу лежать. Злодейка. Разбойница. (Цепляется ей за платье.)>36
. Пусти.
. Не пущу. Злодейка. Яд. Ты скажи, за что ты меня мучаешь.
. Пусти (дерутся).
Старухи смотрят друг на друга и говорят: Яд — сама яд. Разбойница — сама разбойница. Салопница — сама салопница.
Гм! — Гм!
. Ай, батюшки, подрались. (Разнимает их и отводит М. Л. к столу.)>37 Уйду лучше от греха, а то еще беда какая приключится. (Уходит.)
Входит .
. Анна Ивановна, вас какой-то господин спрашивает.
.>38 А, попалась. Он, вот он приехал, вот ничего же тебе не дам. Где он? Ванюша, зови его скорей! Где он?
. Как же, уж небось Васенька твой! Должно становой за пашпортом>39 приехал.>40 Хоть бы увез тебя куда.
Входит Анны Ивановны.
.>41 Он, он! Так и есть он, он!>42 Друг ты мой,>43 Васенька! Красавец ты мой писаный, ненаглядное ты мое сокровище.
.>44 Ай, Анна Ивановна, постарела ж ты. И не узнал бы тебя.
. Горя много видела, друг мой. (Садятся рядом и держатся за руку.)
. Что делать, давно бы приехал, да>45 не с чем ехать было. Теперь вот получил>46 и привез тебе, Анночка. Вот они! (Кладет на стол бумажник.) Теперь нужды не увидишь, и всех, кто тебе пособил, не забуду.
. (про себя: «Эх,>47 прошиблась»). Вот, матушка Анна Ивановна, ждали всё, ждали, вот и дал бог радость.
. А, лиса, завертела хвостом.>48
. Я здесь спрашивал, с тобой добрая такая старушка жила, где она? Вот я ей награду приготовил.
. Добрая старушка. Да, уж добрая.
.>49 Я ведь любя, матушка Анна Ивановна.
.>50 Обещала я тебе, что отплачу, да уж на радости не хочу зла помнить. Вот она,>51 Васенька. С ней мы вместе нужду терпели, с ней и...
Муж дает деньги М. Л.
Не стою я того, батюшка (плачет и кланяется в ноги). Прост[ите] меня.
Бог простит. Кто богу не грешен, царю не виноват. (Обнимаются и плачут.)
. Ну, вы>52 тут расхныкались. Мне с дороги чайку бы дали, а я и ромку привез.>53
** ВЕЧЕРНИЕ ПОВЕСТИ
М. ГЛАВИТИНА>54
Мятель 12 февраля 18... года.>55
Все помнят страшную мятель 12, 13, 14 февраля.>56 Сотни людей замерзли. Железные дороги заплатили тысячи, чтобы расчищать и откапывать засыпанные станции, поезда.
Эта мятель сделала Петра Мякшина не только счастливым человеком, но человеком, чем он прежде не был.
Все, кто знал П. Мякшина, знали, что он был здоровый, не безобразный, скорее красивый малый, хорошо воспитанный, т. е. не в том смысле, что он знал много наук, а в том смысле, что не обтирал рот рукой, не ел с ножа, не входил в комнату с засунутыми в карманы панталон руками, — что гораздо
