Граф Лейстер со вздохом облегчения повернулся к графу Корнуолльскому:
«Ты слышал, что архиепископ своей властью, а значит, и Божьей, повелел мне молчать. Теперь продолжай ты и сообщи о решении короля».
«Я не возьму на себя то, что мне не поручалось, – ответил граф Корнуолльский. – Если ты хочешь что-нибудь сказать, говори, ибо я участвовать в этом деле не желаю».
Лейстер в отчаянии повернулся к Томасу:
«Прошу тебя, милорд, подождать, пока я передам твой ответ».
«А я что, уже арестован?» – спросил Томас.
«Нет, милорд, клянусь святым Лазарем».
«Тогда я пойду домой, ибо время уже позднее».
Архиепископ поднял свой крест и решительным шагом вышел из комнаты. Увидев архиепископа, толпа в холле начала выкрикивать в его адрес оскорбления. Бекет шел мимо них, пока не споткнулся о связку дров, лежащую у очага, и чуть было не упал.
К нему подбежал Раннульф Брокский и прокричал в ухо: «Изменник!» Томас молча выпрямился и пошел дальше. «Изменник!» – завопил Гамелин, незаконнорожденный брат короля, ставший графом Варенном.
В серых глазах архиепископа вспыхнул прежний огонь.
«Не будь я священником, – произнес он, – я бы с оружием в руках доказал тебе, что ты лжец!»
Гамелин отпрянул.
Архиепископ и его спутники вышли во двор и сели на коней. Они выехали за ворота и услышали приветственные крики горожан, которые ждали, чем кончится дело. Томас с трудом пробирался вперед, ибо люди цеплялись за его стремена и опускались на колени, чтобы получить его благословение. Словом, его возвращение в монастырь превратилось в триумфальное шествие.
А тем временем архиепископ Йоркский и епископ Лондонский посоветовали королю подождать, пока разъедутся члены совета, а народ угомонится. Тогда он сможет тайно схватить архиепископа и безо всякой огласки посадить его в тюрьму[120].
В тот вечер Томас велел положить в церкви, позади алтаря, соломенный тюфяк, собираясь провести всю ночь в молитвах. Несколько священнослужителей попросили разрешения разделить с ним его бдение, но он отказал им, заявив, что не хочет их беспокоить. Ночью беспрерывно лил дождь и громко завывал ветер.
Рано утром в монастырь Святого Андрея явился Генрих Винчестерский, который хотел поговорить с архиепископом. Он спросил Осборна, камердинера Томаса, как обстоят дела у архиепископа.
«Очень хорошо, – ответил Осборн, – вчера ночью он покинул нас, и никто не знает, куда он ушел».
«Да благословит его Господь!» – произнес епископ и залился слезами.
