Томас ответил, что его вызвали по делу Маршала, а не для денежных расчетов. В любом случае он потратил гораздо больше 300 фунтов на ремонт обоих этих замков и королевского дворца в Лондоне. Тем не менее он пообещал выплатить эти деньги, не желая быть должным королю.
Оскорбленный намеком на свою жадность, Генрих II напомнил Томасу, что его только что лишили всего имущества, и спросил, где он собирается достать деньги. Король также потребовал, чтобы он предоставил поручителей и пригрозил, что не отпустит его домой до тех пор, пока он не найдет людей, которые за него поручатся. Это была завуалированная угроза заточения в тюрьму. Услышав ее, трое придворных – граф Глостер, Джон, граф О, и лорд Гастингс, а также Вильям Айнсфорд, которого Томас отлучил от церкви после спора о бенефициях, – вышли вперед и поручились за Томаса, каждый – за 100 фунтов. Этим закончилось заседание совета в четверг.
В пятницу король потребовал от архиепископа 500 марок, которые, по его словам, тот занял у него во время похода на Тулузу, плюс 500 марок, взятые Томасом у евреев под поручительство короля. Далее он потребовал, чтобы Бекет отчитался, на что ушли доходы с вакантных епископских кафедр и настоятельских мест в нескольких монастырях, которыми он распоряжался, будучи еще канцлером. Герберт Бошам пишет, что в целом король потребовал от архиепископа 30 тысяч марок, что равнялось доходам архиепископской кафедры Кентербери за неполные семнадцать лет![111]
(Марка составляла две трети фунта, или 13 шиллингов и 4 пенса. Хотя все расчеты производились в шиллингах, марках и фунтах, это были просто единицы, использовавшиеся для вычислений, ибо в государстве чеканилась одна-единственная монета – серебряный пенни. Она была эквивалентна средней дневной оплате труда одного человека.)
Какие бы суммы ни потребовал король, всем было ясно, что он не остановится, пока не разорит архиепископа дочиста. Более того, его прозрачный намек на тюремное заключение, прозвучавший накануне, показал, в каком направлении движется дело.
Томас ответил, что он не может дать отчет о расходе денежных средств безо всякой подготовки, но пообещал сделать это в любое удобное для короля время и в том месте, где он укажет. Генрих II потребовал, чтобы он предоставил поручителей за названные им суммы. Архиепископ попросил разрешения посоветоваться со своими викариями и аббатами. «Он ушел, и с того дня бароны и другие рыцари больше уже не приходили в монастырь, где он жил, ибо поняли, к чему ведет дело король»
