Несмотря на все усилия короля, Бекет так и не пошел на попятную. Тогда Генрих II велел изготовить три копии этого свода. Одну вручили архиепископу Йоркскому, другую – королю, а третью – Томасу.
«Я принимаю эти конституции, – сказал он, – не потому, что согласен с ними и одобряю их, а в качестве предупреждения для церкви и для ее защиты. Теперь все мы будем знать, что задумало против нас государство. Теперь, когда известны все ловушки и капканы, приготовленные для нас, мы будем, с Божьей помощью, вести себя осторожнее».
С этими словами разгневанный архиепископ покинул зал, даже не спросив разрешения у короля.
Кларендонские конституции стали поворотным пунктом в отношении Генриха к Томасу, в поведении короля и истории английского законодательства.
После того как Генрих II велел сделать запись английских обычаев и попытался заставить Бекета в присутствии членов Большого совета скрепить их своей печатью и после того как тот отказался это сделать, их разногласия достигли уже той точки, когда примирение совершенно невозможно. Конституции в целом были направлены на то, чтобы лишить английскую церковь самостоятельности, превратить ее в придаток светской власти и заставить ей подчиняться. Запретив духовенству жаловаться папе и покидать страну без разрешения монарха, Генрих II способствовал ослаблению связей между вселенской и английской церковью; а ведь от них зависела жизнеспособность последней.
Генрих II, таким образом, совершил большую ошибку и лишился преимущества, которым до этого обладал. До того, как в Вудстоке архиепископ публично признал свою зависимость от короля, Томас Бекет почти по всем пунктам был не прав или, по крайней мере, занимал очень шаткую позицию. Защищая преступных клириков от светского суда, он выступал против здравого смысла. Ни одно правительство, и Томас, как бывший канцлер, должен был хорошо это знать, не допустит, чтобы в его стране существовала привилегированная группа, не важно, светская или церковная, которая была бы официально признана стоящей над законом этой страны. Папа Александр III предал проклятию ту статью конституций, где говорилось, что преступные клирики, лишенные духовного сана церковным судом, должны предстать перед светскими судьями и нести наказание по приговору светского суда, но его преемник, папа Иннокентий III (1198–1216), одобрил этот закон, признав его логичным и вполне справедливым.
Если оставить в стороне вопросы, по которым у короля с Бекетом возникли разногласия, то все равно создается впечатление, что архиепископ не проявил должного благоразумия, раз за разом раздражая и оскорбляя короля. Человек, который прекрасно знал характер короля и был с ним в близких отношениях, вполне мог бы убедить Генриха II отказаться от намерения совместить должность канцлера и архиепископа или, по крайней мере, объяснить свой отказ от этой должности таким образом, чтобы сохранить дружбу и взаимное уважение. Несмотря на крутой нрав, прямолинейность и находящее время от времени на него упрямство, Генрих II имел большие запасы здравого смысла и обладал чувством реальности, поэтому вполне можно было апеллировать к этим качествам короля и добиться того, чтобы он понял позицию Томаса. Это дало бы ему возможность посвятить все свои таланты служению церкви и превратиться в самого лучшего архиепископа своего времени, воздав при этом должное человеку, который помог ему занять этот пост.
