– Мама, это я! – крикнул, выйдя из машины, генерал Ли.
– Ты один, сынок? – громко спросила подслеповатая старушка.
– Я не один, мама, со мной Чжан, – обрадовал мать Ли.
– Чжан, внучек мой! – старушка потянула руки к Чжану.
Чжан обнял бабушку Ай, прильнув к ней, поцеловал ее в обе щеки и пошел за ней в дом.
– Пойдем, пойдем, я накормлю тебя вкусненьким. Устал с дороги? – спросила бабушка Ай, не переставая громко говорить. – Как же так, тридцать лет в коме внучек, я уже и не верила, что увижу тебя когда-нибудь. Оставалось молиться богу, и он нас услышал.
– Бабушка, как ты? Как у тебя здоровье? – спросил Чжан.
– Да какое у меня здоровье, Чжан, я старая для него. Вот у вас, у молодых, оно должно быть, а мне одно – радоваться, увидев вас здоровыми и счастливыми, – прокричала Ай. – Заходите в дом! – громко скомандовала она.
Дома было чисто и уютно. В середине гостиной стоял низкий китайский столик, который андроид, помощница по хозяйству, уже накрывала для гостей.
Стол накрыли. Подали пельмени на пару по-шанхайски, салат с осьминогами, суп.
Бабушка Ай уселась на подушки рядом с Чжаном и прокричала:
– Кушайте, дети, все свежее и вкусное!
Чжан и генерал Ли поели, выпили зеленого чаю и принялись рассказывать свою историю. Ай, слушая рассказ Чжана, плавно и изумленно водила бровями, смотрела то на Ли, то на Чжана, часто взмахивая от возмущения руками.
Чжан закончил свой часовой рассказ о скитаниях.
– Мама, ты ведь мудрая, знающая женщина, посоветуй, как нам поступить? Что делать Чжану? – спросил в заключение Ли. – Ты ведь жила на Тибете и общалась с тибетскими монахами, а они, как я помню, знают ответы на многие сложные вопросы, недоступные простым смертным.
Бабушка Ай задумалась, она положила руки на колени и стала вспоминать:
– Когда я была маленькой, мы с родителями жили неподалеку от Лхасы в Тибете. Отец с братьями пас буйволов, а я сидела дома и помогала по хозяйству маме. Я с детства росла смышленой и серьезной и поэтому, когда однажды отец засобирался с братьями в дальнюю дорогу, я попросилась с ним. Мне было всего десять лет, но отец взял меня с собой. В дорогу мы взяли сухой хлеб и кислое молоко, а лошадям ячмень. Мы поехали высоко в горы к самым верхним снегам и ледникам, туда, откуда начинаются реки. Мы поднимались в горы два дня, лошади устали и уже выбивались из сил. Было ужасно холодно, минус тридцать градусов по Цельсию, еще дул постоянный ветер, от которого все коченело внутри. Спали, закутавшись в шкуры и накрыв ими лошадей. На третий день мы достигли узкого ущелья между ледниками, там отец стал нащупывать в скале крупный камень и, надавив на него, сдвинул его по стене скалы. За ним открылся вход в высокое, вырубленное в скале помещение, в середине зала находился саркофаг, на котором на древнетибетском языке было написано: «НЕ СТОЙ, НЕ ТРОГАЙ, НЕ ДЫШИ. ИБО ТВОЯ СМЕРТЬ БУДЕТ НЕ ОДНА. ТЫ НЕ ВЕДАЕШЬ, ЧТО ДЕЛАЕШЬ. НЕ ТРЕВОЖЬ СОН УШЕДШЕГО В ДРУГОЙ МИР».
