Девушка опустилась на землю, как надломленная ветка. Ее голова устало склонилась на колени, и она заплакала. Всхлипывая и утирая слезы, она пыталась понять, что могло произойти. Не могла же и в самом деле здесь произойти ядерная катастрофа? Это мысль абсурдная и Аня сразу же ее отбросила. Но что тогда? Куда пропала вся ее жизнь в этом месте? Где люди, дома, деревья, и всё, всё, всё? Ведь до этого падения со стены не было ничего необычного… или было? Аня вспомнила странный музей. «Так не бывает, – подумала она. – Эта и была странность. Почему я сразу не подумала об этом?» Нелепый музей, как памятник всем человеческим жизням! Или смертям! Это же и был абсурд. Надо вернуться назад, на территорию кладбища, и потом начать все сначала. Возможно, увлекшись воспоминаниями, Аня свернула не на ту дорожку.
Странный глухой шорох прервал ее размышления. Слезы перестали докучать, и Аня резко подняла голову. Справа от нее ковылял странный человек. Он именно ковылял, потому что его плечо подпирал старый истоптанный костыль. Это был стареющий худой мужчина. Он видел Аню, но не обращал на нее никакого внимания. Он был занят тем, что своим костылем разгребал странные камни под ногами. Он что-то выискивал, и тщательно осматривал землю. Его истощенное лицо обрамляла густая седеющая щетина, глаза были темными и тусклыми. Его костыль служил подпоркой для больной ноги, которую он согнул в колене. А еще этот костыль в чем-то заменял ему руки. Мужчина мог, не наклоняясь к земле, перебирать костылем камни.
– Извините! – громко сказала Аня. – Здравствуйте. Вы не могли бы мне помочь?
Мужчина сумрачно глянул на нее из-под густых бровей и ничего не ответил. Но зато он прервал свою деятельность и остановился, словно решил отдохнуть от бесплодных изысканий. Он смотрел куда-то вдаль, опершись всем телом на костыль. Аня видела его худые жилистые руки, длинные, с черным ободком ногти на пальцах. Он был грязный, нерасчесанный. Хотя его волосы не были длинны, но они были спутаны, особенно на затылке, и их цвет был серый. Лицо было все в глубоких морщинах. Одет он был бедно – старые серые брюки, с сильно потертыми коленями, старые ботинки, с ободранной, обесцвеченной кожей и серая рубашка. Аня подозревала, что рубашка должна была быть белой, она просто очень грязная. Длинные рукава были закатаны по локоть. Таков был его облик – настоящий нищий с какой-нибудь старинной картины. Вблизи он казался еще более старым, чем издалека.
