Несколько женщин в черных платьях вдруг выскочили к нему из темной арки. Грязные чепцы, грязные волосы, морщинистые лица. Одна попыталась схватить Соверена за рукав.
На мгновение ему показалось, что это смерть теперь забирает к себе таким образом.
— Мистер полисмен!
— Куда? Куда? — расставляя руки, бросился на его защиту Паркер. — Вы куда, слепые гусыни? За решетку захотелось?
— Сэр, мы с жалобой, — решительно сказала женщина с обветренным, вытянутым, едва ли не лошадиным лицом. — Раз вы полиция, то должны прислушаться.
— К чему? — спросил Соверен.
— К несправедливости.
— Какой?
Женщины загалдели разом. В галдеже присутствовали какой-то Бредфорд и арендная плата, больше ничего Соверену разобрать не удалось.
— Тихо! — гаркнул он. — Разорались!
В установившейся тишине за спиной Соверена в громе разболтанных колес прокатился кэб, взвился и угас в кашле хриплый бас: «Ножи! Точу но… кхе-кхе… кха!».
— Сэр, — сказала самая смелая, теребя в пальцах край фартука, — мистер Бредфорд уже в третий раз поднимает плату за комнаты, хотя по договору с миссис Мэй мы должны платить всего шиллинг и два пенса в неделю.
Спасаясь от дождя, Соверен позволил увлечь себя в арку. У стены кто-то пошевелился, разразившись ругательствами, что ему не дают поспать.
— А где миссис Мэй? Почему деньги вы отдаете мистеру Бредфорду?
— Миссис Мэй перебралась в Пичфорд-Мейлин, и с тех пор мы ее не видели. Мистер Бредфорд сказал, что она оставила его управляющим.
— Угу. Паркер! — позвал Соверен.
Назначенный Тибольтом помощник с опаской заглянул в темноту свода с улицы.
— Да, сэр.
— Стой пока здесь. Вспоминай приличные дома, где сдаются комнаты на одного. Ясно? Я приду, пойдем по адресам.
— Да, сэр.
— Так, женщины, — обернулся Соверен к просительницам, — ведите.
Ему пришлось пройти несколько десятков ярдов узким, вонючим проходом между домовых, черных от сажи стен. Вторые этажи нависали над первыми, выделяя престмутскому небу полоску едва с ладонь шириной. Кое-где и эту отраду прикрывали козырьки.
Женщины семенили впереди, оглядываясь, словно боясь, что Соверен улучит момент и нырнет от них в одну из многочисленных дыр, видимо, называемых переулками.
Ревел ребенок. Шебуршились в темноте люди, поплескивал свечной и ламповый свет, висело белье, плескала вода, кто-то черный, как уголь, мылся в бочке. Слева стучало, справа вжикала пила. Проходящая навстречу тень попыталась незаметно залезть Соверену за пазуху в поисках бумажника, но получила по лодыжке и со стоном привалилась к стене:
