Но Мария вовсе не выглядела эдаким «синим чулком». Ее большие серые глаза на красивом аристократичном лице излучали обаяние. Густые каштановые волосы, спускавшиеся до плеч, изящная фигура — весь ее облик производил приятное впечатление.
И в данный момент она едва успевала отвечать на звонки поклонников. Невзирая на дурное настроение, молодая профессорша обещала коллегам устроить завтра в отделе праздничное застолье: с тортом из «Праги» и неизменным «Киндзмараули», доставленным прямо из Тбилиси Гией Ломидзе — смертельно влюбленным в нее аспирантом.
Вернувшись к вечеру домой, Маша распечатала пачку «Мальборо» и, нервно закурив в ожидании подруги, выставила на стол бутылку «Наполеона». И верная Алевтина, едва переступив порог, уловила ее угнетенный взгляд:
— Что стряслось, Маш? Опять кто-то звонил?
— Ах, Аля! Ты же знаешь — с тех пор как меня в советники к «серому карди» прочат, что-то вокруг завертелось такое странное, а что именно — не пойму! Ну, садись скорее! Вот вчера опять этот тип звонил из Серпухова — уже в пятый раз! Сколько ни убеждала его, что ни о каких лекциях не договаривалась с ним, а он гнет свое — будто я еще в прошлом году твердо ему обещала — просто чушь какая-то!
— Может действительно так, а ты забыла?
— Да Ты что, Аля? Пока что я в своем уме! А представляется он как замдиректора какого-то НИИ, и настырно так приглашает прокатиться с ним по окрестностям, монастыри мне показать якобы хочет. С чего бы это, а? Гм, но что особенно странно — в те же самые дни всегда названивает угадай-ка кто?
— Мадам Редозуб? Правда?! Ой, Машка, вот теперь мне ясно, почему ты так взвинтилась! Ведь эта змея подколодная перед гибелью Игната так кругами вокруг нас и ходила, все пыталась нас с ним где-нибудь «засечь», а мне как бы невзначай своего гинеколога предлагала! Ну не наглость ли? Ведь мы с ней были едва знакомы!
— Твое счастье, Алька, что едва! Со мной, увы, совсем иначе было!
* * *
Ника Редозуб, миниатюрная брюнетка с темно-карими навыкате глазами и красиво завернутой на затылке косой, приветливо встречала гостей, шелестя по огромной прихожей подолом длинного сиреневого платья. Муж ее, Яша, известный в Москве адвокат по «мокрым делам», был высок, слегка грузноват, но еще вполне пригож для своих шестидесяти лет. Прожив с Никой всю свою жизнь, Яша тем не менее чувствовал себя совершенно свободным от супружеских обязательств: обеспечивая жену «сверх головы», он давно уже преследовал других женщин, абсолютно не скрывая этого ни от кого. И супруга относилась к такому положению вещей весьма спокойно: среди присутствующих вращался постоянный любовник Ники — знаменитый Разунов, написавший маслом вереницу ее портретов. В свои сорок пять хозяйка дома проявляла активный интерес и к другим мужчинам. И тому, кто ей особо нравился, не стеснялась откровенно изъявлять свою однозначную благосклонность. Однако в этот вечер главным объектом внимания красавицы Ники оказалась, как ни странно, женщина, приглашенная ею специально для Юрия Власовича.
