Причиной же того, что с достаточным основанием выставляются
[67] изображения неизобразимого и виды безвидного
[68], можно называть не только присущую нам неспособность непосредственно
[69] достигать умственных созерцаний и нужду в возведении
к ним с помощью свойственного и сродного
нам, каковое предлагает доступные нам формы
[70] для созерцания бесформенного и
нас превосходящего, но и то, что мистическим Речениям более приличествует скрывать с помощью умолчаний и священных загадок и держать недоступным для многих священную, тайную и сверхмирную истину
небесных умов. Ибо не всякий священ, и «не у всех, — как говорят Речения, — разум»
(ср. 1 Кор. 8:7).Если же кто-нибудь сочтет, что иконография нелепа, и скажет, что стыдно столь оскорбительные изображения предлагать богообразным и святейшим небесным чинам, тому достаточно сказать, что образ изъяснения священного двояк[71].
3. Один, как то естественно, заключается в создании образов, подобных священным прототипам, а другой — в формотворчестве образов неподобных[72] до полного несходства и инаковости. Конечно же, таинственные предания выявляющих Речений воспевают чтимое Блаженство сверхсущественного Богоначалия иногда как Слово[73](Ин. 1:1), как Ум (ср. Рим. 11:34), как Сущность, — чтобы показать подобающую Богу разумность, ее мудрость, по-настоящему сущее существование и истинную причину существования того, что существует; представляют Его и как свет (ср. Ин. 8:12; 1 Ин. 1:5), называют и жизнью[74](ср. Ин. 14:6). Хотя эти священные образы и более возвышенны и кажутся имеющими некоторое преимущество перед материальными, однако же и им недостает богоначального сходства с Истиной (ибо Она превыше всякой сущности и жизни, так что никакой свет охарактеризовать Ее не может, и всякое слово и ум неизмеримо отстоят от подобия Ей). И иногда теми же самыми Речениями Она сверхмирно воспевается в отрицательных определениях, называющих Ее невидимой[75], беспредельной, невместимой и прочим и указывающих не на то, чем Она является, но на то, чем Она не является. Это ведь, как я думаю, и более применительно к Ней точно, поскольку, как учит тайное священное предание, мы правы в том, что Она не существует так, как существует что-либо из сущего, но мы не знаем Ее сверхсущественной, недоступной для мысли[76] и невыразимой неопределенности. Таким образом, если отрицания[77] применительно к божественному истинны, а утверждения не согласуются с сокровенностью невыразимого, то для невидимого гораздо более подходяще выявление через неподобные образы.
