кого; а велят ми отпись дати безъимяно же такову, какову Геронтею митрополиту взяли у мене. Да прислали ко мне митрополит и епископи с тех грамот, и яз не дал такой отписи; да о том есми отписал к великому князю да и митрополиту, а вам то братии нашей ведомо же будет, как митрополит велит чести пред вами ту грамоту. А о коломенском владыце да и о иных, коли прилучится, посылали бы ко мне именно, кого ставити, и яз отписи даю такие законные, как иные братия наши давали. А не изспешили бы есте ставити владыку: преже бы есте стали накрепко о том, чтобы еретиков обыскали накрепко, да тех бы велел казнити князь великий. А Захар чернець пишет в своих грамотах, что на мене послал по всем градом грамоты: зовет мя еретиком, а яз не еретик.[2] А и писано: «Аще тя кто назовет еретиком, да не приимеши; аще ли приал еси, отврьгъся еси Христа». И аз с его грамоты к вам список послал. А по Захара есми посылал того для: жаловались мне на него чрьнци: перестригл их от князя Федора от Вельского, да причастиа три годы не давал, а сам, деи, не причащал же ся. И как яз его призвал да почал его спрашивати: «О чем ты так чинишь, что еси три годы не причащался?». И он ми молвил: «Грешен есми». И яз ему млъвил: «Ты о чем же еси перестригл детей боярьскых, да от государя еси их отвел, а от бога отлучил, что еси им причастиа не дал три годы?». И он ту свою ересь явил: «А у кого, деи, ся причащати? Попы, деи, по мзде ставлены, а митрополит, деи, и владыкы по мзде же ставлены». И яз молвил: «А се митрополита ставят не по мзде». И он молвил: «Коли деи, вь Царьград ходил есть митрополит ставитися, и он, деи, патриарху денги[3] давал; а ныне, деи, он бояром посулы дает тайно, а владыкы, деи, митрополиту дают денги: ино, деи, у кого причащатися?». И аз познал, что стригольник,[4] да велел есми его послати в пустыню на Горнечно. И потом князь великий прислал ко мне грамоту о нем, чтобы мне наказати его духовне, да отпустити его в свой манастырь в Немчиново. А на него запись взял его рукы, да велел есми ему отца духовнаго приняти, да и причастие имати; а чрьнци бы с ним же жили в манастыре, да также причащались И он клятву преступил, да в манастырь не поехал, да ступил к Москве. А ведь то о нем нехто печаловал ся: а чему тот стригольник великому князю? Да здесь Алексейко подьячей на поместив живет да напився пиян, влез в чясовну, да сняв с лавици икону — Успение Пречистые, да на нее скверную воду спускал, а иные иконы вверх ногами переворочал. А что пакы безъименных, ино и числа нет, кое иконы резаны, а не весть. А ныне на меня лжу сшивает,
