Я до сих пор не понимаю, как в период измененного состояния сознания, при столкновении с трудными задачами и неожиданными ситуациями, я находил правильные решения. Пророни я тогда хоть слово окружающим относительно моего состояния, которое теперь стало для меня совершенно обычным, меня тут же окрестили бы сумасшедшим и сделали соответствующие выводы. Вряд ли я мог бы рассчитывать на сострадание — скорее на насмешки. Если бы я попытался извлечь из этого выгоду и заявил бы о своих оккультных знаниях (которыми в действительности не обладал), меня бы, возможно, объявили святым и стали осаждать толпы ищущих чуда, желающих уйти от повседневных трудностей жизни людей. Если не считать отдельных фраз, сказанных одним из моих родственников, и консультаций со знатоками Йоги, я хранил полное молчание относительно своего измененного состояния даже в общении с самыми близкими друзьями, хотя страх перед безумием никогда не оставлял меня окончательно.
Представление о риске, которому подвергается человек, у которого произошло внезапное пробуждение Кундалини, можно составить по тому факту, что одновременно с высвобождением новой энергии происходят значительные изменения в структуре нервной системы. Они развиваются с такой скоростью и безудержностью, что могут привести к повреждению рассудка, если организм не обладает достаточной силой и энергией, чтобы приспособиться к новым нагрузкам. Собственно говоря, в большинстве случаев дело этим и заканчивается. Поэтому среди пациентов психиатрических клиник встречаются и те, чье состояние связано с преждевременной активизацией Кундалини.
После того как моя работоспособность восстановилась и разум обрел прежнюю ясность, я начал размышлять о сдоем состоянии. Я читал все, что мог найти о Кундалини и Йоге, но нигде не обнаружил описания подобного феномена. Проходящие сквозь тела потоки тепла и холода, странные звуки, сияние, появляющееся перед внутренним взором, приступы ужаса — асе это упоминалось в литературе, но при этом я не замечал за собой ни малейших способностей к ясновидению или общению с развоплощенными духами, ни каких либо иных оккультных способностей, которые с давнейших времен считались неотъемлемым признаком пробужденной Кундалини.
Нередко во тьме и безмолвии ночи, лежа на кровати в своей комнате, я со страхом вглядывался в жутко искаженные лица и обезображенные, искривленные фигуры, то появляющиеся рядом со мной, то исчезающие в причудливом неземном свечении. Все это заставляло меня дрожать от страха и мучиться от невозможности найти объяснение. По временам (хотя подобное происходило редко) сквозь светящийся туман я начинал различать сияющую сферу и в ней едва заметные лицо и фигуру. Это видение наполняло мою душу радостью и божественным покоем, разливающимися по всем фибрам моего существа. Как ни странно, воспоминание о моем первом видении, вызванном внезапным пробуждением Кундалини, с особой яркостью приходило ко мне в такие моменты, словно судьба стремилась открыть мне то особое состояние, к которому она меня неутолимо влекла.
