Министры предполагали, что Елизавета воспользуется этим случаем, чтобы избавиться от Марии, замешанной в заговоре, но этого не случилось.
Однако смертный приговор Норфолку все-таки был подписан, и для его исполнения была сооружена специальная плаха на Тауэр Хилл, поскольку с начала правления Елизаветы казней там не производилось.
Все это произошло за годы моей ссылки.
Вскоре Уолтер уехал в Ирландию, исполненный решимости осуществить план колонизации Ольстера. Ему понадобилось менее года, чтобы признать свое поражение. Но он не пал духом и, посоветовавшись с королевой и министрами, вновь уехал в Ирландию.
Он хотел бы, чтобы я уехала вместе с ним, но я умолила его оставить меня с детьми. Я не желала ехать в эту дикую страну и испытывать лишения. Я была почти убеждена уже, что и эта экспедиция обернется неудачей, как и большинство из тех, которые предпринимал Уолтер.
Я была несказанно рада тому, что осталась, поскольку как раз в период отсутствия Уолтера королева дала понять мне, что я могу вернуться ко двору.
Я была преисполнена радости и возбуждения. В то время моему сыну Роберту было восемь лет, а Уолтеру — шесть. Девочки подрастали, но время выдавать их замуж еще не пришло.
Жизнь при дворе в то время для меня была всем, в чем я нуждалась.
Так я оказалась на празднике в Кенилворте и на пороге своей новой, радостной жизни. Я была уже немолода, мне шел тридцать четвертый год, и в Чартли я ощущала, что жизнь проходит мимо меня.
Возможно, поэтому я так безудержно бросилась во все удовольствия и радости, которые жизнь предоставляла мне, не задумываясь над тем, куда это может привести. Моя опала длилась слишком долго и за это время я убедилась, что не в силах забыть Роберта Дадли и что без моей тайной внутренней связи с королевой жизнь моя пресна и безлика.
В то время были две вещи, которых я жаждала — страстной любви с Робертом и сражения за превосходство с королевой — и жаждала отчаянно. Вкусив это однажды, я уже не могла прожить без них и была готова на все, чтобы достичь желаемого. Я должна была доказать себе и Роберту — и, однажды, королеве — что моя физическая красота неодолима, что она имеет большую власть, чем власть королевы.
Я ступила на опасный путь. Но я не сожалела. Я была беспечна и полна жизненных сил, была убеждена, что завоюю то, чего желаю.
