— Вот такие необдуманные решения и приводят к жертвам, — сказал мне Микитченко.
Истребителю, да еще и молодому, рискованно ходить одному на задание. Опять я попал впросак. До каких пор это будет?
А командир полка между тем запомнил, что данные были доставлены мной точные. И через несколько дней мне поручают совершить полет на разведку в район севернее Туапсе в качестве ведущего. Ведомый — Сергей Шахбазян.
Шах, как мы его звали, был удивительный, симпатичнейший человек, исключительно справедливый, честный, настоящий друг и боевой товарищ, который никого и никогда не подводил ни на земле, ни в воздухе. Сережа унаследовал самые лучшие качества от своих родителей, у него была мать русская, а отец — армянин.
Эх, знать бы заранее, чем закончится этот полет!
В районе Туапсе мы с Сергеем увидели девятку «юнкерсов», заходивших бомбить город и корабли, стоявшие на рейде. Как быть? У нас четкое задание: разведка. Инструкция: в бой не вступать. Скрепя сердце проходим мимо. А фашисты в это время начинают изготавливаться к бомбометанию. Внизу наш город, наши люди. Я же никогда не прощу себе, если дам этим гадам отбомбиться. Резко разворачиваю машину в сторону «юнкерсов», бросаю взгляд назад: Сергей идет следом. Вместе врезаемся во вражеский строй, стреляем из всего бортового оружия. Оба не думаем о том, чтобы кого-то сбить, только бы не дать им прицельно отбомбиться.
Мы своего достигли. «Юнкерсы» рассыпались в разные стороны. Бомбы их посыпались в море, но не на город. Один самолет даже задымил. Не знаю от чьей очереди, однако со снижением пошел вниз.
Разделавшись с бомбовозами, вспомнил, что надо провести разведку, а времени в обрез. Проскочили в направлении Краснодара, кое-что посмотрели, нанесли на карту и — назад. На земле, пока шли для доклада, договорились с Сергеем: «О бое ни слова, скажем, что в районе разведки неважная погода, поэтому мало раздобыли сведений».
Заместитель начальника штаба весельчак майор Бравиков выслушал нас, покачал головой: «Не густо». По дороге на отдых нас встретил Евтодиенко, строго спросил:
— Вели бой?
— Кто сказал? — вырвалось у нас.
— Оружейники: вы почти все снаряды израсходовали.
Мы опустили глаза.
— Глупцы, будет вам головомойка!
Где-то около 12 ночи меня будят: «Скоморох, к командиру полка». Все, теперь держись. Вопреки ожиданию, Мелентьев был спокоен, деловит.
— Звонят из штаба, спрашивают: кто разогнал над Туапсе девятку «юнкерсов»? Сегодня там было наших три пары. Не знаешь, кто бы мог это сделать?
