₪
От того что шторы были плотно в палате стало душно. Диана открыла глаза, когда рядом с ней никто не находился. Вся палата была завалена ее любимыми георгинами, откуда их столько в феврале. Она вдохнула их слабый аромат, вспоминая, как ей стало плохо дома, как Джордж звал на помощь, как кричал младенец. Что же произошло? Куда-то пропала слабость, а в теле появилась какая-то необъяснимая легкость. Диана оглянулась, ребенка нигде не было, и она уже стала беспокоиться, боясь, что он и не прожил и часа на этой земле. Кто-то тихо вошел к ней, это была миловидная молоденькая медсестра, она улыбнулась ей, выбегая из палаты. Через полчаса пришел Джейсон, на его светлом лице сияла улыбка, чувствовалось, как он изможден, наверняка после сложней операции. Он присел к ней на кровать, по-прежнему ничего не говоря, нежно прикоснулся к ее лицу.
- Теперь-то все хорошо, - прошептал он после долго молчания, - ничего не говори, мне нужно сообщить Виктору. Этот бедняга совсем без сна, скоро будет валиться от усталости.
- Где мой ребенок? – почти беззвучно спросила она.
- Все хорошо, поверь. Он выжил, неделю назад мы его крестили. Виктор назвал его Робертом Томасом Маршалом, и мы с Урсулой стали крестными, - Диана ощущала волнение Джейсона, она отвернула от него голову, избегая его испытывающего взгляда, - Прости его уже на конец.
После того, как Джейсон ушел, она ощутила внутреннею опустошенность. Она не хотела прощать Виктора, не хотела, чтобы ему стало легче, она понимала, что он страдает, что он мучается, но ее сердце жаждало мести. Ему должно быть также больно, как и было ей все эти месяцы. Сын… Мальчик, которого не должно было быть. Чтобы Виктор не говорил, чтобы он не думал, но в его разуме глубоко засела эта традиция. Роберт, зачем он ему? Он любил Джорджа, считал его своим наследником, но этот мальчик, что он с ним будет делать. Конечно, он врет ей, когда говорит, что неважно, сколько у них будет сыновей. Для него это было важно. О, мужчины! О, великие глупцы! О, гнусные вруны!
Он пришел на следующий день, заметно похудевший, с темными кругами под глазами, с проваленными щеками и со спутанными, давно не стрижеными волосами. Для храбрости он явно выпил пару рюмок коньяка, чтобы ее взгляд не казался давящим и испытывающим. Ей было противно и в тоже время жалко на него глядеть. Он явно терзается чувством вины. Ты добилась своего Диана, что же тебе еще надо? Может, тебе надо, чтобы он разорился из-за тебя или нашел себе другую более сговорчивую? Нет, но любовь… она почему-то стала стираться из ее памяти. Ее сердце уже не так гулко билось, сладко стуча при этом в ребра. Она не могла его больше любить, как прежде, не могла и не хотела. Все прошло, как легкий летний день, чью тишину нарушил дождь. Он сказал ей что-то, и покинул, она даже не посчитала нужным ответить ему хоть что-то.
