Да… Как-то незаметно жизнь пролетела. Срочные бумаги, срочные корректуры, книги, редакции, письменный стол, с Олегом поговорить некогда было. В доме нашем всяк сам по себе жил, встречались только за обеденным столом. До сих пор неясно: откуда Олег узнал, что он приемный наш сын. Матрена, наверное, как-то дотянулась до него. Олег весь мой военный архив переворошил и, когда убедился, что родная мать его была расстреляна партизанами за предательство родного его отца, с нервным расстройством в психиатрическую больницу попал. И все это у него на выпускной класс пало, на десятый. Он, оказывается, втайне от нас с Ириной и в здешних местах побывал. В Горлицы приезжал, с Матреной встречался.
— С Матреной? Значит, она еще жива?
— Эта старая ведьма, отсидев свое и прежде чем со света белого убраться, успела еще одну большую пакость сотворить на земле. Заверила мальчишку клятвенно на Тимкиной могиле, что мать его невиновна. И еще сказала, что Ревскую лично я застрелил из пистолета и на ее глазах в бане без всякого разбирательства. А бумаги на признание ею своей вины, на следствие и партизанский суд и прочие — это, дескать, потом все написано, задним числом.
— Вот сволочь! И Олег поверил?
— Он очень хотел верить, что мать его невиновна. Только сейчас узнал: Олег, оказывается, тогда же и у Егора Архиповича побывал, у деда. Старик, как только имя Ревской услышал, в ярость пришел. Да, забыл сказать: Тимкиного постояльца майора Вольфа партизаны позднее все же взяли, правда, уже не нашего отряда ребята. Майор ценные сведения по строительству укрепрайона «Пантера» дал, а затем до конца войны работал в Москве в антифашистском комитете. У нас по делу Ревской собственноручное показание Вольфа хранилось в архиве, где он показывал, что с Ревской сожительствовал и она лично ему сообщила про операцию партизан отряда Сергея Антонова. Олег и этой бумаге не поверил.
— А сколько сейчас Олегу лет?
— Двадцать второй пошел. Десятый класс он так и не закончил, из дома ушел. В армию его не взяли, живет сейчас в общежитии, работает во Дворце спорта мотористом. С Ириной иногда еще встречается, со мной же все отношения порвал. Сказал, что невиновность матери докажет, даже если придется потратить на это всю жизнь. Совсем недавно вновь в психиатрической больнице побывал. Я с его лечащим врачом беседовал. Врач сказал, что излечить Олега может только одно: доказательство своей правоты. Но, увы, правда войны беспощадна ко всем, даже к детям. Можно восстановить разруху, вызванную войной, но нельзя вернуть жизни, которые она унесла. И что еще страшнее, нельзя изменить исковерканные войной людские судьбы. Война будет давать себя знать еще во многих людских поколениях…
