– Какие, например?
– Мы что-нибудь придумаем. Нет никакого смысла скрываться дома. Отдохнешь немного и сможешь приносить пользу нашей округе. Молодых мужчин сейчас страшно не хватает. Ты, конечно, мечтал не об этом, но раз иначе невозможно… – и, потянувшись через подлокотник кресла, доктор ободрительно похлопал его по руке.
Энгус дернулся к двери, чтобы выйти из комнаты.
– Я предпочту остаться дома. Не хочу, чтобы меня видели. Я устал. Ужинать не буду. Я не голоден.
Реакцией он напоминал капризного ребенка, но отчаяние его было неподдельным.
– Ты рассказал брату? – спросила Хестер, понимая, как тошно Энгусу признаваться в том, что из них двоих он слабак, который не может быть рядом с братом, когда тот отправится на передовую.
– Нет. Ни ему, ни отцу. Невыносимо, не могу думать, что Гай поедет через границу, а я – нет. Не хочу, чтобы они видели меня вот так, снова в гражданском. Что мне делать? Я будто приговорен к пожизненному заключению. Выходит, я не такой, как все другие люди, да?
– Довольно! Иди переоденься, умойся, и будем ужинать, как обычно. Жизнь продолжается и без нас, и для тебя это вовсе не конец света.
Макензи поднялся уходить.
– Поразмыслите хорошенько, молодой человек. Ведь вы живы, а многие другие погибли. Мы обязательно подберем вам здесь полезное занятие. Никто не попрекнет вас болезнью.
– Но я не болен! Вы совсем не слушаете меня! У меня ничего не болит, я совершенно здоров, не считая этих гадких припадков! О, ну почему я?!
Хестер молчала, подбирая слова, которые помогут смягчить его боль. Ей хотелось обнять его, как маленького, но она знала, что он лишь оттолкнет ее.
– Для матери ребенок всегда остается ребенком, – вздохнула она. – Когда ему плохо, и нам плохо.
Он сочувственно кивнул:
– Точнее и не сказать, леди Хестер.
И, обернувшись к Энгусу, добавил:
– Куда мяч летит, там подачу и принимают. Теперь твое поле боя – борьба с коварной эпилепсией, ты не должен позволить ей завладеть твоей жизнью. Мы постараемся сделать все, что в наших силах, но сейчас не время спорить. Ты дома, тебе надо отдохнуть. Пора сделать привал, перегруппироваться и разработать стратегию. Так живет твой отец. Наверняка есть выход. Если его нет сейчас, он обязательно появится, надо лишь подождать. Nil desperandum. Нельзя отчаиваться. Чтобы служить отчизне, не обязательно размахивать саблей.
Энгус не повернул голову в его сторону. Хестер проводила доктора к выходу, оставив сына приводить чувства в порядок. С его возвращением ее стройный, упорядоченный мир вдруг перевернулся вверх дном. Господь услышал ее эгоистичную мольбу, но ответ не принес ей радости.
