Он работал по многому, предстояло решить массу вопросов, но все чаще он приходил к мысли, то, как решают проблему приведет к еще большим бедам, но в тот момент все не могло сложиться иначе. Только в такие монеты, Вильям ощущал, он останется здесь надолго, хотя сердце звало его обратно в Лондон, в город, по которому он уже успел порядком истосковаться. Мать слала письма, он писал лишь сухие отчеты, потому что не было иногда и минуты, чтобы ей ответить.
- О чем думаешь? – вдруг спросила Мария, он повернулся к ней, улыбаясь.
- Так ни о чем, - ответил он, подходя к ней, и беря ее руки, целуя их нежно.
- Сегодня бал в итальянском посольстве, - тихо произнесла она.
- Я знаю, но я не хотел, чтобы ты туда шла, - сказал Вильям, в его голосе она услышала ревность.
- Почему? – с пылом начала она, - хотя я знаю, почему ты меня ревнуешь к донну Альгрере.
- Мне не нравиться, то, что он пялиться на тебя, присылает цветы. Он мечтает затащить тебя в свою постель! – выпалил Вильям.
- Даже, если и так! – назло ему крикнула Мария.
- Так!? Ты намекаешь, что спала с ним, если так, то я убью вас двоих! – он тоже перешел на крик.
- Ты глуп! Я никогда бы не изменила тебе после того, что ты сделал для меня!
- Ах, вот оно что! Опять твоя чертова благодарность! Я думал, ты меня любишь!? – она ощущала и его ревность и боль, но не собиралась уступать ему, чтобы удовлетворить его самолюбие.
- Я люблю тебя, но я не твоя собственность, неужели я не могу быть хоть немного свободной? – он не смотрел на нее, но понял, она была сейчас спокойна.
- Свободной?! Выкинь из головы всю эту суфражистскую дурь! – он отошел от нее, как можно дальше.
- Что?! Знаешь, что, твоему милому Ллойд Джорджу придется дать избирательное право женщинам! – выпалила она, - и я знаю многих, кто хочет этого!
- Черт, Мария, не лезь не свое дело!
- Женофоб, - крикнула она, - ну, чего совсем скоро женщина будет наравне с мужчиной, такие времена почти пришли, дорогой, - она села за туалетный столик и стала приводить себя в порядок. Отчасти следуя моде, она носила румяна, подводила ярко глаза, и красила губы алой помадой.
- Я не позволю меня дурить! – прошипел он.
- Тебя никто не дурит, - она стала задумчиво выбирать платье. Ох, времена менялись, и юбка становилась немного короче, обнажая чуть-чуть лодыжки, декольте стали более выразительными, и чего этим мужчинам не нравиться? Чего только не сделаешь, только бы понравиться им.
На вечер они приехали в мрачном настроенье. Донн Альгрере сразу подошел к ней, нежно беря за запястья, и целуя руки. Вильям сделал вид, что ему все равно. Мария в тот вечер только и делал, что раздаривала всем улыбки, и получала все новые и новые комплименты, не замечая мрачного настроения мужа. Муж пил шампанское, стараясь хоть немного в своих мыслях уйти от их разговор, но ничего не получалось.
