Деловых качеств Абрамзону не занимать, это факт. Директор это ценил и в обиду особенно-то не давал. Возможно, еще и потому, что это могло повлиять на их личные «особые» отношения. Об этом догадывались многие и в разговорах нет-нет да прозрачно и намекали. Но одно дело предполагать, а другое — иметь на руках факты. А их-то как раз и не хватало.
Григорий Исакович, пользуясь негласной поддержкой «папы», как про себя на заводе называли Орлова, с другими руководителями структурных подразделений вел себя очень шумно и независимо. Перекричать и утихомирить его мог только генеральный, да и то не сразу.
Иногда на больших совещаниях на него наваливались начальники цехов и отделов с вопросами, и ситуация крайне обострялась. В какой-то момент, не выдержав, снабженец вскакивал с места и, отчаянно размахивая руками, срывался на крик. Он кричал и брызгал слюной, совершенно не слушая своих оппонентов. Это было так комично, что, кроме смеха присутствующих, ничего другого вызвать не могло. Зная, что переломить ситуацию здесь может лишь только директор, все успокаивались и ждали дальнейшего развития событий.
Дав немного побушевать начальнику снабжения, директор его спокойно окликал:
— Абрамзон!..
Но тот, дико вращая глазами, продолжал что-то кричать как заведенный. Тогда Орлов, налегал на голос:
— Абрамзон!..
Снабженец, как будто только что услышав к себе обращение, моментально останавливался:
— Да, Лев Петрович, слушаю вас внимательно, — говорил он умиротворенно, как ни в чем не бывало.
Такой резкий переход в тональности вызывал новую бурю смеха у присутствующих. Генеральный сам каким-то чудом удерживался, чтобы не присоединиться к ним, но, смеясь глазами, выдержанно продолжал:
— Садись.
— Лев Петрович, чего они смеются, я ведь серьезно говорю, — пытался апеллировать Абрамзон, но уже менее эмоционально.
— Садись, я тебе говорю! — повышая голос, нажимал Орлов.
Начальник отдела опускался на место, и наступала долгожданная тишина.
Директор, собираясь с мыслями, понимал, что как-то надо разрядить накалившуюся обстановку и в то же время направить совещание по нужному руслу. Он вставал с места и говорил приблизительно так:
— Григорий Исакович! Сейчас у всех на глазах ты устроил форменный цирк, — и, видя, что Абрамзон опять пытается открыть рот, резко обрывал его тоном, не терпящим возражений:
— Молчи!.. Я говорю, а то выгоню!..
Начальник снабжения, как примерный ученик, складывал руки одна на другую, всем видом выказывая полную покорность.
