Раскрасневшиеся, вспотевшие, выскочили из орешника. Пронеслись через небольшую лужайку и снова юркнули в лес — на этот раз в темный мрачный ельник.
— Стой, стой! — кричал Сипол. — Его уже нет!
Забежали поглубже в заросли молодых елок и там без сил повалились на мшистую землю. Опасность миновала. Так и не смог лесник в здоровенных сапожищах угнаться за нами, легконогими.
Вот бы сейчас водички хлебнуть! Но ее поблизости не было. Зато в изобилии росла здесь заячья капуста, сочная, кисленькая, хорошо освежающая. Ребята торопливо рвали ее и горстями отправляли в рот.
Теперь можно и орехи делить. Разложили все честь по чести, никто не посчитал себя обиженным, даже Васька, придирчиво осматривавший чужие сумки. Тут же съели весь хлеб — такой вдруг навалился зверский голод!
На сухой вершине дерева, возле которого мы расположились лагерем, трудился дятел. Равномерными, ритмичными ударами он долбил гнилой ствол. Вытащил оттуда всех личинок и, быстро-быстро размахивая зелеными крыльями, перелетел на следующее дерево. Опять послышался стук — неутомимый дятел продолжал свою работу.
— Вот это голова! — восторгался Сипол. — Мне бы та кую! Август фыркнул:
— Уже что-то похожее есть.
Все рассмеялись: шишка на лбу у Сипола стала большой и твердой. Надо бы приложить к ней мокрую тряпку. Но возвращаться к ручью опасно — можно наскочить на лесника.
— Что ж, ребята, отправляемся домой, — сказал Август. Я добавил:
— Только не по большаку. Ручаюсь, там поджидает лесник.
— О, крюк давать — еще чего не хватало! — как всегда, запротивился Васька.
— А ты выбирай: крюк или орехи? Но Васька упрямился:
— Кто ему орехи отдаст? Я, что ли, отдам? Ха-ха!.. Ладно, как хотите, а я пойду прямо.
— Знаешь как получилось в прошлом году? — стал убеждать его Сипол. — Лесник спрятался в кустах у большака и как выскочит с ружьем. У всех отобрал, только мне одному и удалось удрать…
Не сумел убедить Ваську.
— Смотри, Васька, попадешься! — кричали мы ему вслед.
— Кто попадется? Я, что ли, попадусь? Ха-ха!..
И ушел.
А мы пробирались звериными тропами, по рощицам и болотам, где редко ступает человек. Шли довольные, радостные, весело болтали. За плечами тяжелая ноша, но это приятная тяжесть.
В лесу уже сгущались сиреневые сумерки, когда дошли до берега озера. Наши владения! Здесь уже не надо было таиться, озираться беспокойно: вдруг услышит кто-то из помещичьих подлипал?
Ватага стала таять — ребята расходились по домам. Мы с Августом и Сиполом остались последними.
