— Я Иванова, приятель, — не стала тратить времени на объяснения, — сбегай, доложи обо мне своим!
Его беззвучно смыло с места.
Ждать не пришлось совсем.
— Ну, наконец-то!
Борис с сердечной улыбкой поднялся из-за письменного стола и шагнул мне навстречу. Андрей вежливо загасил окурок в пепельнице, стоявшей на подоконнике открытого окна, забранного сеткой от насекомых.
В большой комнате, плотно уставленной канцелярской мебелью, кроме нас троих, не было никого и гулял приятный легкий сквознячок, пошевеливавший полураздвинутые шторы на окнах.
— Вот так вот, и сразу к делу? — усмехнулся Борис, когда я отказалась пожать его протянутую мне руку. — А как же любезности?
— Не хочется мне их, не по настроению, — ответила я вполне миролюбиво, — давайте обойдемся без вступлений.
— Ну, пусть официальная часть будет закончена, — согласился Андрей, усаживаясь на стул, стоящий в проходе между столами, — садись, Татьяна, в ногах правды, как говорится, нет.
— А где она у вас, хотела бы я знать! — не удержалась от резкости.
— Вся перед тобой! Всю сейчас на эти вот столы, — Борис пристукнул пальцами по попорченной сигаретами полировке, — и выложим!
И я впервые сегодня полезла в сумочку за сигаретами. Заодно перебрала в ней пальцами весь свой арсенал, задержалась на газовом пистолете. Решительно защелкнула ее и повесила сзади себя, на спинку стула. Андрей подал мне пепельницу.
— Выкладывайте! — согласилась. — Это не явка с повинной.
Андрей хохотнул, и у Бориса затряслись щеки.
— Во дает, в натуре!
— Мне не нужно твоей помощи, Танечка, — Борис стал по-деловому серьезным, — по крайней мере такой, какую ты имела в виду вчера. Я хочу в «Рай», не надо меня от него спасать.
Для меня его слова прозвучали зловеще, так, будто он просится на тот свет. По любым приметам, говорить так не следует ни в коем случае, иначе накличешь беду. Я поплевала через плечо и затянулась сигаретным дымом. Очистилась и промолчала, хотя подмывало меня брякнуть: ищите, мол, да обрящете! Это было бы уже сглазом.
— Нет, помочь ты нам можешь, — ввязался Андрей, — и очень здорово. Так здорово, что мы будем просить тебя об этом всеми доступными нам методами.
— Ого! — удивилась я. — С угроз, господа, начинать изволите?
— Помилуй бог! — возразил Андрей. — Какие могут быть угрозы, это дешево, в конце концов. Хоть и пришлось мне отсидеть, но мы, Татьяна, не уголовники, ты уже должна бы это понять. Уголовник — прежде всего образ мышления, определенный мысленный лад, диктующий поведение и влияющий на выбор поступков. Можно не сидеть ни дня, а быть уголовником конченым, стопроцентным. Мы с Борисом деловые люди! — втолковывал он, навалившись грудью на стол. — И угрозам предпочитаем действия. Впрочем, раскрытие намерений тоже можно принять за угрозы. Но это не так.
