По здравом размышлении наша компания решила не поднимать шум, а цивилизованно позвонить в имеющийся сбоку от ворот домофон.
Я и Чистяков отошли в сторонку, а троица авангарда выстроилась перед воротами.
Что ответил домофон после нажатия кнопки, я не слышала, но ворота медленно раскрылись, и все трое парней вошли внутрь.
…Прошло томительных пять минут, семь…
Вдруг до нас, стоящих в изрядном отдалении, донеслись из замка крики и глухие удары… Явно шла потасовка и, слава Богу, не дошло еще до пальбы.
Чистяков заметно побледнел и нервно закурил, предложив и мне свои любимые «Мальборо».
Через минуту все стихло. Об исходе сражения оставалось только гадать. Мы с Андреем молчали, курили и ждали.
Прошло еще минуты три-четыре, и из ворот вышел Коля Якорь, под левым глазом которого наливалось всеми цветами радуги то, что в народе принято называть «фонарем». Слегка прихрамывая, он приблизился к нам и сказал, глядя на Чистякова:
— Все как надо, начальник. Клиент готов.
Я бросила сигарету и спросила:
— В каком смысле «готов»? Вы что, убили этого Никифорова, то есть Алексеевского?
Амбал глянул на меня не очень добрым оставшимся глазом и пояснил:
— Нет, все живы. Он просто связан.
Чистяков довольно улыбнулся и решительно заявил:
— Хватит рассуждать, пошли смотреть, Татьяна.
Мы двинулись по дорожке к распахнутым дверям замка.
Коля-якорь ковылял впереди, я шла за ним, замыкал шествие Андрей Чистяков.
Переступив порог прихожей вслед за амбалом, я в первые секунды не могла понять, что за сцена предстала передо мной в полутемном помещении.
А когда разобрала, было уже поздно.
В спину мне весьма недвусмысленно уткнулось дуло пистолета, и знакомый голос Андрея спокойно произнес:
— Рекомендую не делать резких движений. С близкого расстояния я стреляю отменно.
Какие к черту резкие движения! Честно говоря, мне так поплохело, как редко бывало в жизни. Дура набитая, это же надо так лопухнуться! Тебя же и магические кости предупреждали, и вчерашнее сомнительное происшествие, и масса других мелочей, которые теперь мгновенно прояснились!
Все это вихрем проносилось в моей голове, пока, твердо ведомая дулом пистолета, я проходила к ближайшему уцелевшему после побоища креслу в прихожей.
Когда я рухнула в него, Коля Якорь быстро и ловко примотал меня бельевой веревкой к креслу и отошел приводить в чувство лежащего неподалеку Витю Рыжего. Этому гаду прилично досталось от отчаянно сопротивлявшегося Петра.
Сам Петя, туго спеленатый такими же веревками, лежал навзничь на кафельном полу прихожей. Степень нанесенных ему повреждений трудно было определить, да и не это, честно говоря, сейчас меня тревожило. Главное, что Петр жив, иначе зачем бы его стали связывать?
