— Ну не по телефону же мы станем это обсуждать, — хохотнул Андрей, — собирайтесь побыстрее, через сорок минут мы за вами заедем и отправимся сами знаете куда. По дороге все и обсудим.
Он положил трубку, а я в задумчивости побрела на кухню, чтобы сделать нечто вроде завтрака. Хотя, честно говоря, ничего не хотелось, кроме холодной минеральной воды. А она, увы, кончилась.
Петр вышел из ванной, подтянутый и бодрый как ни в чем не бывало и пожелал мне доброго утра. И только потом, потрогав свою голову, осведомился:
— Татьяна, а ты случайно не помнишь, что вчера с нами было под конец ресторанных посиделок?
Я вымученно улыбнулась, наливая ему кофе и пододвигая тарелку с бутербродами:
— Об этом помнят наши вчерашние собеседники, которые скоро за нами заедут и, надеюсь, помогут нам полностью восстановить картину происшедшего.
Тут Петя хлопнул себя по колену и выругался:
— Эх я, скот, ведь мать волнуется! Обещал ей вчера позвонить, если задержусь.
Он отправился в комнату звонить, а мне пришла в голову странная (хотя и вполне справедливая) мысль проверить кассету в тайнике. Все-таки в квартире, пока я была невменяемой, находилось несколько посторонних людей. И совпало это с нашей «отключкой»…
Странно все получилось, странно. Я не могла четко сформулировать свои подозрения, но где-то в глубине сознания нечто подобное копошилось.
Быстро вскрыв тайник, я с облегчением обнаружила, что кассета лежит на месте. Это на сегодня главное.
Кстати, помнится, Чистяков просил меня захватить ее с собой на «разборку» с Алексеевским…
Ну уж нет, утро вечера хоть и тяжелее, но мудренее. Таскать, с собою в сумке главный козырь, когда неизвестно, что там ждет впереди? Увольте.
В кухню вошел Петр:
— Хорошо, что мама такой понимающий человек. Стыдно, конечно, врать ей, но что делать. Сказал, что мы с тобой по известному ей делу срочно уезжали в Бакалейск и вернулись только под утро. А сейчас опять ждут срочные проблемы. Ладно, главное, что она успокоилась.
Я шутливо-укоризненно покачала головой:
— Эх, Петя, а еще спортсмен. Пил вчера, как сапожник, даже закурил под конец…
Он так смутился, что я пожалела о своей шутке:
— Да перестань ты! Все шло на пользу делу, я это чувствую, хоть и не могу точно сейчас сформулировать. Единственные вопросы, о которых серьезно стоит задуматься, следующие: что и куда нам вчера подсыпали, кто это сделал, зачем сделал и что с этого поимел?
Петр удивленно поднял брови:
— Так ты уверена, что нас усыпили?
