«Разумеется, если с нею все в порядке», — про себя добавила я.
— Хорошо, я меньше всего хотел бы вмешивать в это дело наши славные органы, — согласился со мной Петр Губченко. Он прошелся по кухне, что-то обдумывая, потом решительно спросил: — Так где же эта ваша кассета?
— Придется ехать ко мне домой. Я не предполагала, что вам потребуются вещественные доказательства.
Петр заявил, что ему надо переодеться и что через пять минут он будет готов. После чего вышел из кухни.
Седая женщина с благородной осанкой, мать двоих славных сыновей (один из которых, увы, в могиле), сидела на табуретке своей кухни, горько ссутулясь, и, как мне казалось, готова была расплакаться.
— Не переживайте так. Алексея все равно уже не вернешь, а этого подлеца мы достанем из-под земли.
Я была свято уверена в том, что говорю.
Женщина всхлипнула:
— Как же такое может быть… ведь он в жизни и мухи не обидел, один спорт всегда на уме, да вот жениться собирался…
— Понимаете, такие люди всегда и были первыми жертвами какой-нибудь дурацкой идеи ненормального идиота. Вспомните, сколько невинных людей угробили фашисты и коммунисты во имя своих идей. И этот выродок Алексеевский из таких же…
Наш нелегкий разговор был прерван Петром, который с мрачным видом стоял на пороге кухни. На нем были мягкие джинсы и черная футболка без надписей. Мускулатура открытых до плеч рук не нуждалась в восторженных комментариях.
«Правильно я сделала, что приехала сюда. Похоже, если все будет нормально, этот парень станет моим неоценимым помощником», — подумала я.
— Мама, мы ушли. Если задержусь, то позвоню обязательно.
Петр Губченко направился к входной двери, а я, попрощавшись с несчастной женщиной, — вслед за ним.
Уже в лифте я сказала:
— Петр, мне так неудобно, но в самом начале я по определенным обстоятельствам не спросила имени-отчества вашей матери, а потом уже стало не до того.
Он внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:
— Ее зовут Ирина Сергеевна. Она была спортивным врачом. Сейчас на пенсии. А отец умер год назад от инфаркта, он очень любил Алексея и после похорон…
Петр достал сигарету, помял в руках и выбросил:
— В общем, если этот гад — как его там? — действительно жив, я его собственными руками…
Он сжал кулаки так, что даже мне стало не по себе.
…По дороге ко мне домой мы попали в пробку. Настроения это не улучшило. Петр сидел, молча глядя в боковое стекло, наш водитель крутил радио с волны на волну в поисках неизвестно чего.
