— Да уж я бы как-нибудь поняла, ведь не один день знакомы. Кого ни встретишь, первый вопрос: «Где Шура?» И Анна Ивановна тоже: «Напиши о Шуре, как он, что с ним?» А я сама ничего не знаю.
— Понимаешь, я очень надеялся выбраться в Москву, мне нужно было видеть и разговаривать, а писать не мог. Ты уж поверь! — повторил он. — Мне Татьяна Ивановна, пока я у неё сидел, рассказала отвоем житье-бытье. Говорит, никого не видишь, нигде не бываешь, только в школе. Сердится, говорит: «Совсем свету белого не видит с этими мальчишками!» Правда?
— Пожалуй, правда. Но посуди сам: четвёртый класс, да ещё мальчишки — это не просто.
— Завидую! — Шура встал, прошёлся из угла в угол, потом сел на ручку кресла. — Очень завидую тебе! — повторил он. — Очень хочу в школу. После фронта ещё больше, чем прежде!
По тому, как звучал глуховатый Шурин голос, как оживилось его лицо, утратив обычное насмешливое выражение, я поняла: это и есть сейчас самое главное для него. Но ведь и для меня это тоже главное.
— Знаешь, я очень огорчилась сначала, когда мне дали четвёртый класс. Показалось даже обидно: кончила институт — и вдруг в начальную школу. А теперь даже рада. Очень интересно начать с четвёртого класса.
— Ещё бы! Но знаешь, и этого, по-моему, мало. Я возьму первый класс — понимаешь, первый! — и доведу до десятого. Вот тогда с полным правом можно будет сказать: мои ученики!
— Авторское самолюбие! — засмеялась я. — Нет, нет, я понимаю, не сердись.
— Я и не думаю обижаться. Быть бы нам такими авторами, как Анна Ивановна… тогда и наши произведения, может быть, получатся не хуже. У неё ведь — говорю в данном случае о себе — не всегда был в руках благодарный материал… Я завтра же пойду к тебе, посижу у тебя на уроках. Это можно?
— Ох, лучше не надо! Я привыкла к тому, что взрослые бывают на уроках — и директор, и завуч, и методисты. Но чтоб ты или Анна Ивановна… нет, об этом я и думать не могу! При своих ещё больше неловко…
— Ну, послушай, ведь это нелепо! Приехать в Москву и не побывать у тебя на уроке — извини, это просто невозможно. Я бы тебя пустил к себе — и пущу, увидишь!
— Значит, ты не передумал?
— Я ни о чём больше не могу думать — это вернее. Меня уже приняли на заочный математический.
— Какого института?
— Киевского педагогического.
— Так ты не насовсем приехал?
— Нет, вернусь на Украину. Сейчас мне предлагают быть корреспондентом «Комсомольской правды» по Сталинской области. Это очень интересно, только не знаю, справлюсь ли. Ведь, кроме школьных сочинений да писем, я, ты знаешь, литературным творчеством не занимался. Но, как бы там ни было, буду работать и учиться. Понимаешь, в последние месяцы работал инструктором по школам в обкоме, много бывал среди ребят, среди учителей — и так не терпится притти в класс не гостем, не знакомиться, а учить! Никакими словами не скажешь, до чего интересно!
