– Прошу вас присоединиться к другим прибывшим. – Майор указал на людей у стены.
– И чего будем ждать? – не скрывая иронии, спросил отец.
– Двадцать четыре минуты, – невесело ответил майор.
– Такая точность? – отец поднял брови.
– Эмпирически установленный инкубационный период вируса составляет двадцать четыре минуты. Если за это время ни с кем ничего не случится, значит, наша система обеззараживания сработала и вируса в ангаре нет.
– А если случится?
– Примерно треть людей погибнет, треть мутирует, а остальные попытаются от них отбиться. Но в бункер их уже не пустят.
– Их? – переспросил отец.
– Да. Тех, кто выживет.
– Вы с такой легкостью говорите об этом… – Мама передернула плечами. – Вы же сами тут.
– Я начальник химслужбы, сударыня, – отозвался майор. – Я это все придумал, мне и проверять.
– Вы просто мутантов, наверное, не видели, – осадила его мама. – И не дай вам Бог!
Майор предпочел заткнуться.
Кирилл так устал, что нервничать во время двадцати четырех минут карантина уже просто не было сил. Но даже тут страх заражения давал о себе знать, то и дело пробегая волной мурашек по коже.
Майор, несмотря на бравый вид, который он старательно на себя напускал, то и дело поглядывал на часы.
– Долго вы нас тут будете мариновать? – наконец спросил он в микрофон карманной рации. – Сорок минут почти!
Динамик прошипел в ответ что-то невнятное. Вскоре запирающий механизм лязгнул, открывая массивную герметичную дверь.
– Ну вот, господа! – майор с облегчением улыбнулся. – Добро пожаловать в бункер.
Кирилл выдохнул. Как бы там ни было, а все же удалось выкрутиться из очень сложной ситуации. И выжить. Тут, в бункере, в любом случае будет лучше. Это ведь не бронемобиль. Тут не кончится кислород в системе замкнутого цикла, тут не надо думать, сколько воздуха осталось в ресивере пневмосигнала, тут твоя жизнь не зависит от того, есть ли на дороге затор. Все эти ужасы остались позади. И это было хотя и маленькой, но победой.
Сразу после медицинского осмотра, проведенного пожилой тучной женщиной в белом халате, всех прибывших пригласили в учебный класс, заставленный старыми рассохшимися столами и фанерными стульями. Одну из стен почти целиком занимала допотопная школьная доска, изрядно поцарапанная мелом, другие были увешаны картонными плакатами, тоже старыми, стремящимися свернуться в трубочку, чему препятствовали деревянные рейки, на которых они висели. На плакатах были изображены схемы оружия, люди в защитном снаряжении и противогазах, жутковатые сцены оказания первой медицинской помощи.
