— Не за что, — ответил он. — Вы мне очень нравитесь.
Мне было неловко от столь прямодушного признания, и я разозлился на себя за эту неловкость. После чего с новой силой пожал его руку — именно так англичане выражают признательность друзьям. Проделав это, я вспомнил, как Элла порицала присущую англичанам физическую сдержанность, — мы долго обсуждали с нею этот вопрос. Так что я отпустил руку Эрика и обнял его, испытывая при этом некоторую гордость: доказал самому себе, насколько свободен от условностей. Он обнял меня в ответ, довольный, но явно удивленный.
— Спасибо, — снова с чувством сказал я.
— Я уже говорил, это пустяки, — повторил он, глядя мне прямо в глаза. — Доставлять радость друзьям — значит доставлять радость себе.
И я отправился домой. Постепенно сгущались синие сумерки; розовые оттенки уступали место золотистым, а потом серым, покуда солнце неторопливо садилось за крыши и пелену смога, висевшую над огромным городом. Глядя на небеса над головой, огромные и прекрасные, я думал, что все их великолепие не может сравниться с грандиозностью моего счастья и все их краски блекнут в сравнении с богатствами моей жизни.
Конечно, я фантастически преувеличивал, но Элла научила меня давать волю фантазии. Я сел на берегу реки и стал смотреть, как солнце уходит за горизонт, сначала отыскивая в его мощи метафору, а после просто спокойно отдыхая в бледном тепле его прощальных лучей.
Я действовал согласно плану: обратился к нужным людям, попросил их об услуге, и мне дали отсрочку на семестр. Через два дня получил телеграмму от Мендля, в которой тот сообщал, что с радостью возьмет меня на семестр в ученики.
Камилла Бодмен позвонила сразу же, как только об этом узнала.
— Дорого-о-ой! Ты такой замечательный!
— Это все дело рук твоей матери, Камилла.
— Разве я не говорила, что вы друг другу понравитесь? Разве я этого не говорила?
— Говорила.
— Разве я не была права?
— Была. Спасибо.
Камилла требовала свою порцию благодарности.
Одна только мысль омрачала мое ликование — мысль о необходимости расстаться с Эллой.
Я, разумеется, сразу же рассказал ей о предложении Эрика, и мы вместе пережили те несколько напряженных дней, на протяжении которых Реджина Бодмен проворачивала свои махинации. Ни один из нас не верил, что они увенчаются успехом, хотя Элла понимала мои надежды и надеялась вместе со мною, а когда затея сработала, мне захотелось первым делом сообщить об этом именно своей возлюбленной. Однако, когда я позвонил в дом на Честер-сквер, мне сказали, что Харкортов нет дома, и человек, чей низкий голос доносился с другого конца провода, сообщил, что ему неизвестно, когда они вернутся.
