Между нами повисла тишина.
— Ну хорошо, — решилась Элла, разглядывая из комнатки потоки гостей, суетившихся внизу, — моя проблема состоит в том, что мозг у меня есть, но использую я его нерегулярно. Я прибегаю к помощи разума лишь тогда, когда все уже зашло слишком далеко. Вот в чем моя беда. Мне кажется, я так грубо отзываюсь о людях, потому что мне нужно знать, что я не одинока в своем мире дураков.
— По крайней мере один согражданин у вас есть — я, если, конечно, это вас хоть сколько-нибудь утешит.
— Вы очень милы. — Элла принялась копаться в своей сумочке — той самой, что я видел у нее неделю назад.
Я снова услышал знакомый щелчок, когда она закрывала ее, и опять она достала портсигар, а потом первые серебристые колечки дыма полетели кверху, хотя на сей раз они поднимались к белому потолку, а не к голубому небу с розовой полоской зари.
— Я отчаянно надеюсь на то, что не по моей вине меня забросило туда, куда забросило. Течения человеческих ожиданий очень сильны. Кто я такая, чтобы пытаться плыть против них?
— Вы забываете: я не имею ни малейшего представления о том, каков ваш личный остров.
— Не имеете, конечно, не имеете. — В голосе ее зазвучало нечто похожее на нежность. Она сделала очередную долгую затяжку. — И я не стану утруждать вас его географией. Но вы согласны, что общество — как океан?
— Я в этом не уверен.
— Взгляните на людей на сегодняшней вечеринке. Все они с сознанием выполненного долга плывут по течению. Им нет необходимости выбирать направление. Хотела бы я знать: хоть кто-то из них все же это делает? Хоть один пытается плыть самостоятельно? — Она снова затянулась. — Люди перемещаются стаями, как рыбы. Так безопаснее.
Я слушал, зачарованный тем, с каким прямодушием и с какой безмятежностью Элла высказывала все то, что сам я выразить не мог.
— Но счастливы ли они от этого? — спросил я.
— От чего?
— Оттого, что перемещаются стаями.
— Должно быть. Если они никогда ничего другого не знали — вряд ли им хочется большего, чем то, что у них уже есть. Иногда в неведении заключена благодать. Для некоторых.
— А для вас? — Здесь, в укромном закутке, моя храбрость удивляла меня лишь отчасти.
— К сожалению, у меня как раз неподходящий объем знаний. Достаточно, чтобы знать, как мало у меня свободы, и недостаточно, чтобы понять, что с этим делать. Думаю, мне следовало сильнее грести, ведь в прошлом я хотела плавать самостоятельно. Но это так… утомительно. — Она затушила сигарету с решительным видом, не допускавшим возражений.
