— Дариган? В моей мануфактуре? За это надо выпить!
На стол тут же брякнулась початая бутыль самогона и два граненых стакана.
— Присаживайся и рассказывай, как там на фронте.
Брови эльфа поползли вверх. Он явно не ожидал столь теплого приема.
— Даже татуировку не потрогаешь?
— Ха, а зачем. Я же вижу, что настоящая. Ну что, наши надрали зад драконам или еще нет?
Пивнюх разлил алкоголь и пододвинул стакан Далану.
— Еще нет. Ящеров оттеснили в высокогорные районы, там их бить очень трудно. Командование считает, что этого достаточно. Так сказать, закупорили угрозу как джина в бутылке.
— Джинн в бутылке я люблю, это да. Ну, давай за скорую победу, что ли.
Стукнулись, выпили.
— Почему такой интерес к южной войне? Были на фронте?
Старик вынул из-под стола банку соленых огурцов, достал один, бросил в рот. Ответил, громко хрустя:
— Да, пару раз. Но не как солдат, а как поставщик самогона. Лет шесть назад примерно. Во время второй ходки на мой обоз напал чертов дракон, представляешь. Я уж подумал — мама, все, конец. Эта тварь как грохнется рядом прямо с неба, аж телега подпрыгнула. Как зарычит, как дыхнет огнем. Слава богам, рядом оказались наши солдаты. Один, в рогатом шлеме, залез на телегу и закричал на ящера не своим голосом. Дракон испугался и улетел. Это не ты случаем был?
Далан рассмеялся.
— Нет. Я на драконов не кричал, а рубил им головы.
— И не только рубил, судя по татуировке. Ну, давай еще по одной.
Выпили, закусили. Самогон был очень неплохим (стал бы Пивнюх пить помои?) и напоминал тот, что поставляли в армию в самом начале войны.
— Расскажешь, как это было?
Эльф махнул рукой.
— Ничего особенного. Мы загнали одного молодого дракончика в пещеру, решили добить. Я пошел первым, завязался бой. Так получилось, что я задел мечом сталактит — пещера-то узкая была. Тот и сломался. В смысле меч, но и сталактит тоже. Дракошка хоть и мал был, да не глуп. Понял, что получил серьезное преимущество и давай зубами клацать. Один раз зацепил — панцирь и кольчугу порвал, представляешь?
Пивнюх цокнул языком и покачал головой, наполняя стаканы.
— Ну, я кое-как извернулся, запрыгнул ему на спину, обнял за шею и давай душить. Тот мечется, башкой трясет, а свод низкий, ни стряхнуть меня, ни о камень припечатать. А я знай себе душу, аж покраснел от натуги, а потом и вовсе сознание потерял. Очнулся в госпитале едва живой, весь исцарапанный и обожженный. Пришел командир, пожал руку и сообщил, что я представлен к награде. Вот так и получил этот знак.
